Рука Конан Дойля погрузилась во внутренний карман и извлекла из пиджака записку. Фокусник принял сложенный в два раза квадратик и провел ногтем большого пальца по сгибам, затем, глядя прямо в лицо писателя, вернул бумагу обратно. Англичанин спрятал записку в тот же карман, где хранил ее и раньше, и выжидательно посмотрел на хозяина. Гудини указал на банку с белилами:

— Сэр Артур, теперь будьте так добры, достаньте ложкой шарик и прикоснитесь им к левой стороне доски.

— Но зачем? — удивился писатель.

— Сделайте, как я прошу, — мягко улыбнулся иллюзионист.

Стараясь не испачкаться, гость выудил столовым прибором злосчастный шарик и, держа руку на отлете, понес к подвешенной доске. Как только шарик коснулся доски, он словно к ней прилип, а затем, к всеобщему удивлению, начал медленно двигаться по ее поверхности, выводя слова: «Мене, текел, фарес».

— Вы ведь написали изречение, появившееся, согласно Библии, на стене дворца Валтасара, не так ли? — шагнул к сэру Артуру иллюзионист. — Позвольте мне удостовериться.

Стоя рядом, они выглядели невероятно гротескно и даже внешне были полными противоположностями. Гудини едва доставал англичанину до плеча, имел оливковый цвет лица и черные курчавые волосы. Происходил из бедной семьи и, в отличие от Конан Дойля, больше всего боялся окончить жизнь в нищете. Поэтому впадал в крайности. То вдруг принимался экономить каждый цент, то устраивал благотворительные вечера в больницах и закупал на тысячи долларов обувь для бездомных босяков. Если и были в чем-то схожи эти два человека, так только в том, что каждый был убежден в своей правоте.

Глядя гостю прямо в глаза, хозяин требовательно протянул руку, и Конан Дойль, как завороженный, вынул из пиджака листок и отдал приятелю. Тот развернул, взглянул на надпись и передал записку изнывающим от нетерпения секретарю и адвокату.

— Мистер Гудини, но как? — с интонациями доктора Ватсона протянул секретарь.

— Гарри, вы величайший медиум и не смейте спорить! — побагровев, с напором подхватил Конан Дойль. — Не зарывайте дар в землю! Никакие выступления и шоу не сравнятся с религиозными деяниями. Только их можно назвать серьезными достижениями. Вы просто обязаны приносить пользу человечеству! Присоединяйтесь к нам, и вам откроется истина!

— Сэр Артур, над этим фокусом я работал почти всю зиму. Не хочу раскрывать его секрет, но заверяю вас, что это ловкость рук в соединении с некоторыми несложными устройствами. Я разработал трюк специально для вас, дабы показать, на что способен ловкий и опытный человек. И очень вас прошу — когда вы видите нечто невероятное, не торопитесь с заключением, что тут не обошлось без сверхъестественных сил или духов. Здесь в отличие от спиритического сеанса вы имели возможность, казалось бы, проверить все мои приготовления вблизи и при ярком свете дня наблюдать мои действия. Но могу вам поклясться, что это — чистый фокус! Я устроил эту демонстрацию, чтобы убедить вас в дальнейшем не приписывать странные явления потусторонней силе, даже если вы не способны их объяснить.

— Вы не имеете права транжирить свои чудесные мистические способности, — не слыша доводов Гудини, стоял на своем Дойль. — Такой дар дается одному из сотни тысяч не для того, чтобы забавлять толпу или умножать капиталы. Простите мне мою откровенность, для меня это жизненно важно.

— Я всего лишь искатель истины, — миролюбиво проговорил Гудини. — Я готов поверить во что угодно, но только в том случае, если мне представят неопровержимые доказательства.

— А знаете что, дорогой мой мастер творить чудеса! — многозначительно проговорил сэр Артур, хлопнув себя по коленям. — Если вы увидите нечто невообразимое, что демонстрирует моя жена в качестве медиума, вы обязательно поверите! Я знаю, как вы скорбите об уходе вашей драгоценной матушки. Завтра же вместе с вашей очаровательной супругой и мистером Эрнстом приходите к нам в отель, и при помощи «автоматического письма» — в случае Джин я называю это «вдохновенным письмом» — ваша матушка передаст вам несколько слов. Не сомневаюсь, тогда вы уверуете в спиритуализм и обратитесь в нашу религию, ибо в очевидное невозможно не уверовать.

— Можете не сомневаться, сэр Артур, — серьезно проговорил великий фокусник. — Я приду на сеанс непредвзятым и с готовностью поверить в чудо.

Дельфинья бухта. Наши дни. Селена

Поезд из Луганска прибывал на станцию ровно в полночь. Закинув на плечо сумку с вещами, Селена вышла из вагона и оглядела пустой перрон. Совсем рядом стрекотали цикады. В подсвеченной фонарями темноте южной ночи виднелась стоянка такси, и женщина устремилась к поджидающим клиентов машинам. Проходя мимо рекламного щита с афишей выступления магистра Мира, она сердито плюнула себе под ноги. Мерзавец и вор! Клятвенно убеждал Селену, что упечет ее братца в скорбный дом до скончания веков, а сам обманул! Обманул, как девчонку! И ведь денег взял немало! Можно было эти деньги отдать Радию в счет его доли, и проблема дележа родительского наследства была бы решена. Но хотелось надежности, чтобы брат не лез в ее жизнь и не предъявлял права на дом. И вот тебе! Получила!