— Вызывайте полицию! Что вы стоите? Ну и городок! Одно ворье и хулиганы! А ну вас к черту! Самому все делать приходится!

Под завывания подъехавшей «Скорой» магистр Мир, Мирослав Юдин, заломил Селене руки и вывел беснующуюся женщину на освещенную звездами санаторную аллею, где все еще стояло такси в надежде заполучить клиента, чтобы не ехать обратно порожняком. Затолкав скандалистку в такси, Мирослав Владимирович уселся рядом и скомандовал:

— Давай в отдел полиции, и чем скорее, тем лучше!

Освещая дорогу фарами, такси отъехало, а следом за ним, включив сирену, устремилась в ночь «Скорая помощь» с так и не пришедшим в сознание Иваном Ивановичем.

США, 1918 год

Ресторан гостиницы «Амбассадор» сверкал вечерними огнями. Играла музыка, искрился хрусталь, приглушенно позвякивали о фарфор приборы. Леди Дойль, подавшись вперед, с придыханием говорила сидящим напротив мужчинам и Бесс Гудини:

— В мае мы обедали в Автомобильном клубе, и столик, за которым мы сидели с сэром Артуром, вдруг приподнялся и начал вращаться.

Смешливая Бесс, верная помощница своего мужа в постановке и осуществлении всех его трюков, стараясь не расхохотаться, до боли сжала губы. Адвокат Бернард Эрнст нервозно хрустнул пальцами. И только иллюзионист по-прежнему оставался невозмутимым, потягивая кофе и всем своим видом выражая доверие к рассказчице.

— Официант был потрясен, — подхватил Конан Дойль. — Если бы вы видели его изумленное лицо!

— А однажды Альфред, — Джин кокетливо посмотрела на секретаря, — разговаривал с Шекспиром. Дух классика предрек сэру Артуру славу великого пророка, сравнимую со славой Магомеда.

Бесс прыснула в кулак.

— Ну что же, пойдемте в номер, — нахмурился обиженный писатель. — Пора.

Иллюзионист в сопровождении свиты поднялся из-за стола и, стараясь казаться серьезным, отправился следом за Дойлями. Последним шел Альфред. Компания поднялась в номер. Сумерки плотной пеленой окутали предметы интерьера. Сэр Артур, пройдя к камину, чиркнул спичкой и зажег свечу в высоком витом подсвечнике. Гостиная осветилась дрожащим пламенем. По углам заплясали изменчивые тени, превращая привычные предметы в загадочные существа, наделенные жизненной силой. Казалось, стоит отвернуться, и стул за спиной тут же пустится в пляс.

— Прошу всех за стол, — писатель указал на овальный полированный стол темного дерева, придвинутый к стене. На столешнице белел заранее приготовленный блокнот и лежал карандаш. Вокруг стояли стулья, на которые и уселись хозяева номера и их гости.

Склонив голову и прикрыв глаза, Конан Дойль прочитал какое-то подобие молитвы, прося Всемогущего о содействии в общении с «друзьями по ту сторону». Закончив обращение к потусторонним силам, он вскинулся и внимательно посмотрел на Джин.

— Милая, ты готова? — спросил он, пожимая жене руку.

Рука леди Дойль дрогнула и трижды стукнула по столу, что на языке спиритов означает «да». В неполной темноте и полной тишине прошла еще минута.

— О духи, — робко начала медиум, — призываю вас послать нам сообщение, которое мы все так ждем.

Альфред отметил, что Гудини и в самом деле старается верить во все происходящее. Лицо фокусника оставалось серьезным, взгляд, устремленный на Джин, — сосредоточенным. Он готов был верить, он хотел поверить… С Бесс и адвокатом дела обстояли хуже. Хотя они и пытались сдерживать смех, хихиканье нет-нет да и прорывалось сквозь их плотно стиснутые зубы. Время от времени супруга фокусника зажимала ладошкой рот и сидела так, пока не овладевала собой и снова не принимала вид строгий и серьезный. Писатель грозно косился на них, и тогда пара весельчаков на время затихала.

Так проходили бесконечно долгие минуты. За окном слышался шум улицы — раздавались гудки автомобилей и стук лошадиных копыт, и в коридоре время от времени звучали голоса. Вдруг дыхание Джин сделалось прерывистым, веки затрепетали, крупная дрожь пробежала по телу. Точно слепая, она провела по столу пальцами в поисках пишущего предмета. Рука ее наткнулась на приготовленный карандаш, взяла его и, словно сама по себе, стала выводить в блокноте слова. Первый лист был исписан довольно медленно. Сэр Артур вырвал его и передал Гудини. Иллюзионист тут же поднес листок к глазам и при тусклом свете свечи начал читать написанное.

Тем временем Джин писала все быстрей, и лихорадочные строки покрывали все новые и новые листы. Сэр Артур только и успевал, что вырывать исписанные страницы и передавать их Гарри. Возбуждение медиума было столь велико, что муж попытался ее успокоить, поглаживая по плечу. Рука Джин летала, как обезумевшая. Она писала с бешеной скоростью. Гудини сидел в полном молчании с лицом суровым и бледным. Притихли и остальные, сдвинув стулья поближе к фокуснику и читая вместе с ним.