В душе его сейчас царил благодатный покой, недаром же незабудка дарит нежность и умиротворение. Он уж было собрался приняться за работу, едва ли не напевая от той тихой радости, которой полнилась ныне его душа, когда до слуха донеслись звуки спора. В коридоре разговаривали на повышенных тонах, и голос этот он бы узнал из тысячи.

Латоя держала под руку пухловатого растерянного мужчину и с вызовом смотрела на кузину.

Смерив Мифэнви взглядом, она сказала:

– Я так рада, что ты жива, дорогая Мейв. А то Колдер прямо взбесился, когда ты сознание потеряла, – Латоя подмигнула ей. – И знаешь, что я тебе скажу, милая кузина, тебе следовало бы почаще падать в его объятия…

Мифэнви побледнела. Как Латоя могла говорить такие гадости, да еще при чужом человеке! Почему она сейчас так жалась к нему? Неужели у этой девицы совсем отсутствуют всяческие совесть и стыд? Но сейчас Мифэнви злилась даже больше за то, что Латоя треплет имя Колдера. То, что произошло между ними в лаборатории, безусловно, взволновало ее. Она всегда знала, что значит для него несколько больше, чем просто вдова любимого брата, и сегодня, увидев тот цветок, убедилась в его чувствах воочию. Но, несмотря на то что его поцелуи были вовсе не дружескими, это не поколебало ее уверенности в порядочности деверя.

Поэтому сейчас, поздоровавшись с этим господином и сделав книксен, она сказала с достоинством истинной принцессы:

– Латоя, покуда я в этом замке хозяйка, я бы попросила тебя быть вежливой, когда ты говоришь о его обитателях…

– Я-то, глупец, думал – баста! Занавес! Ан нет, представление только начинается. И – о эврика! – у нас лучшие кресла! – раздалось сзади.

Колдер стоял, привалившись к арке прохода и сложив руки на груди.

– О чем это вы? – едва ли не испуганно проговорила его невестка.

– Понимаете ли, Мифэнви, загвоздка в том, – со своей обычной обманчивой ласковостью начал Колдер, – что некоторое время назад я вот этими руками, самолично, вышвырнул нашу с вами дражайшую кузину к чертям собачьим! Но не тут-то было! – потом перевел пылающий ненавистью взгляд на самодовольно ухмыляющуюся Латою: – Ты же у нас Повилика? Так ведь?

Она не ответила. Вмешался Аарон.

– Милорд, миледи! Я бы просил вас быть поаккуратнее с моей невестой, – гордо вскинув голову, проговорил он.

– Ну, во-первых, господин-не-знаю-как-вас-там, таких, как она, нужно вырывать с корнем и вышвыривать подальше… – Аарон дернулся, Колдер же смерил его гневным взглядом, заставив передумать, победно ухмыльнулся и продолжил: – Во-вторых, я всегда прошу не являться в мой замок без предупреждения. Но все равно все едут, как будто элементарные нормы этикета в этой стране уже отменили. А потом жалуются на холодный прием… А я, знаете ли, мизантроп, тем горжусь и меняться не собираюсь.

Мифэнви чувствовала, что воздух вокруг прямо-таки искрит от напряжения. Сейчас она была полностью на стороне Колдера, и пусть он выражал то, что думала она сама, куда более резко, но он был абсолютно прав: одна незваная гостья уже подкинула им проблем. Человек, стоявший сейчас рядом с Латоей, казался Мифэнви знакомым, но она никак не могла припомнить, где его видела.

Колдер протянул руку и дернул какой-то рычаг: в его замке было полно скрытых кнопок и рычагов, они приводили в движение незримые механизмы, вмонтированные в стены, полы, потолки… Из-за этого Глоум-Хилл казался живым. Сработала система оповещения, на звон прибежал Филдинг…

– Мне следует немедленно уволить тебя за неисполнение обязанностей, – Колдер смерил слугу презрительным взглядом…

– Простите, милорд, – залепетал бедняга, потея от ужаса. – Но вы… вы изволили находиться в лаборатории… А вы не велите вас тревожить, когда вы в лаборатории…

– Тем более ты не должен был впускать посторонних, не дождавшись меня!

– Простите, милорд. Я виноват. Простите…

Колдер смилостивился и махнул рукой:

– Иди, возьми визитку этого господина, – он кивнул на Аарона, – и доложи о нем как положено. – И закатил глаза: – Неужели я должен учить тебя служить мне?

Филдинг засеменил к Спарроу, взял у того визитную карточку и с поклоном передал Колдеру, затем вежливо попросил разрешения удалиться. Колдер отпустил его и принялся разглядывать визитку.

– Итак, что заставило вас, мистер Спарроу, явиться в Глоум-Хилл? – спросил он наконец.

Спарроу замялся. Затем вытащил из внутреннего кармана обширный черный конверт и произнес с достоинством:

– Только дело чрезвычайной важности – известие для миледи от ее благородного отца.

И Мифэнви побледнела, вспомнив: именно этот человек познакомил ее с Полом. Это показалось ей нехорошим совпадением, и она слишком поспешно вырвала из его пальцев конверт. И, поймав обеспокоенный взгляд Колдера, дрожащими руками разорвала бумагу. Письмо гласило: «Если у меня все еще есть дочь, она должна немедленно явиться к одру своего умирающего родителя. Дориан Пятый».