Правда, однажды случилось нечто, что заставило его несколько, но несущественно изменить свой взгляд на кое-какие моменты. То была его третья экспедиция в южные широты: он тогда изучал муссоны и теплые течения, что брали свое начало в этих краях. Остановились на одном из островов. Совсем крохотный, он даже не значился на основной массе карт. Остров населяло племя, поклонявшееся женскому божеству. По вере туземцев, богиня раз в несколько лет спускалась на землю, чтобы воплотиться в смертную женщину. Воплощенная богиня была окружена всяческим почетом и уважением, и малейший ее каприз немедленно исполнялся. В этот раз, едва увидев прибывших на остров, она тут же заявила, что желает дракона с четырьмя глазами. Участники экспедиции даже сначала не поняли, о ком идет речь. А когда наконец сообразили, стали подшучивать. И едва ли не силой затолкали его в шатер богини.

Она, как и полагается небожительнице, была очень привлекательна. Хрупкая, невысокого роста, не такая, конечно, как его крошка Джози, в которой всего-то пять футов ростику, но рядом с ним казавшаяся весьма миниатюрной, большеглазая. Ее кожа отливала бронзой, а волосы были темнее воронова крыла.

Она подошла к нему, позвякивая множеством браслетов, положила руку на живот, обошла вокруг него, при этом он следил за ней взглядом: ему было крайне любопытно то, что она делает.

Наконец она отступила и вернулась к себе на ложе из пальмовых ветвей и каких-то цветов. И не глядя на него, но принимая при этом соблазнительную позу, проговорила (любой Садовник может понимать Цветок, на каком бы языке тот ни говорил, а то, что перед ним был Цветок, Ричард уже понял):

– Я ведь угадала: ты – Дракон? – она потянулась, как сытая кошка.

– Нет, я пока лишь рядовой Садовник. Мне еще очень далеко до настоящего Мастера-Дракона.

– Жаль, но крылья твои все равно прекрасны, – она похлопала ладошкой: мол, иди сюда. Он подошел, сел с ней рядом. От нее дурманяще пахло. Она потянулась и тронула крылья, которые не мог видеть простой человек. – Просто прекрасны…

– А ты у нас, значит… – он уже было протянул руку, чтобы коснуться чистого абриса ее лица, но тут же отдернул руку, считав ее силу: – …Венерина Мухоловка!

Она хищно и самодовольно улыбнулась.

– Ублажи меня! – протянула она, томно выгибаясь. – И если ты мне не понравишься, я велю тебя казнить.

– Вот как! А если понравлюсь? – поинтересовался он, потянувшись к ней. Он провел пальцами от плоского животика до плеча и спустился обратно, пройдясь по низкому поясу ее легкомысленной юбочки из тростника. Она прикрыла глаза и застонала.

– Если понравишься – тоже, – сказала она, мурлыча от его ласк, становившихся все более чувственными.

Ричард почувствовал себя мушкой, вокруг которой захлопывается зубастый ротик хищного цветка.

– Это почему же? – он обнял ее, заставив прогнуться, и стал исследовать языком кожу у нее за ушком и покусывать само ушко.

– Потому, – простонала она, цепляясь за его плечи и откидывая шейку, на которую он перебрался с жаркими поцелуями, – ни один мужчина на земле не должен касаться Живой Богини.

– Мне вот всегда было интересно, – сказал он, сдергивая с нее лифчик, сделанный из каких-то камешков и листьев, – как специалисту по символике цветов, – он задел ее упругие коричневые сосочки и начал с ними играть, не переставая при этом целовать ее шею и плечи; она извивалась и терлась об него, как кошка, – почему твой цветок обозначает гармонию?

– Подумай сам… – он избавил ее от юбочки и стал целовать живот, постепенно опускаясь все ниже, касаясь кожи не только губами, но и языком, от чего – он это явно чувствовал по ее телу бежали электрические искры. Он придерживал ее за округлые, идеальной формы ягодицы, и ей пришлось откинуться, чтобы предоставить ему еще больший доступ. Она запустила пальцы в его густые черные волосы и покручивала пряди… – Разве может быть что-то гармоничнее? Цветок, который считается более низшим в цепи эволюции, пожирает существ, которые, по общепринятому мнению, находятся выше по иерархической лестнице… – она прикусила губку, коротко ойкнув, когда он коснулся губами волос на ее лобке…

Ричард отстранился. Она была уже полностью обнажена и явно вся горела, в то время как он еще не снял с себя ни одного предмета одежды и совсем не хотел ее…

– Выслушивать лекцию об эволюционной иерархии от островной дикарки – занятно, – он ввел в нее палец, она вскрикнула и попыталась увернуться от этой ласки…

– Я – не дикарка, я – богиня. Забыл? – недовольно проговорила она. – И я ведь невинна – ты должен быть со мной нежен…

– Это еще почему? – заявил он, добавляя второй палец и ускоряя поступательные движения. – Ты же сама захотела мужчину. А я не позволяю женщинам повелевать мной. Я прихожу к ним, когда хочу, и беру их, когда мне нужно… Я тебя не хочу, и ты мне не нужна… Поэтому я должен наказать тебя…

Она извивалась и стонала уже изо всех сил. Он убрал руку, вымыл ее в стоявшем чане, где плавали лепестки цветов и который, как стало известно потом, предназначался для омовения прекрасного личика богини, и огляделся…

В центре шатра щерилась и покачивалась черная маска, подвешенная на длинной веревке, закрепленной за перекрестное основание шатра. Ричард материализовал клинок, срезал этот амулет, чем вызвал недовольный возглас богини…

– Замолчи! – потребовал он. В его глазах полыхало синее пламя. Она замолчала и замерла, буквально пригвожденная к месту этим огненным взглядом…