Та же огромная, как клумба, люстра висит под потолком, те же пальмы в кадках стоят у столиков, так же суетятся официанты в белых куртках и черных галстуках, разнося на подносах стаканы с жидким чаем.

И все же знакомый зал первого класса за эти дни стал другим!

Печать тревоги и растерянности лежит на всем. Листья пальм покрыты пылью, кадки полны окурков. Не до уборки! Официанты рассеянны и невежливы: принимают заказы, а сами смотрят по сторонам.

На диванах, на составленных вместе стульях и кое-где по углам, даже на столах, спят люди.

Уже проснувшиеся, неприбранные бледные дамы поят и кормят своих напуганных детей.

— Мамочка, мы уже совсем приехали?

— Не знаю, деточка. Наверное, дальше нас повезут.

— А куда дальше?

— Там увидим. Ты кушай пока!

Беженцы! Но Игорь не обращал сейчас внимания на них. Пробираясь между чемоданами и тюками в дальний угол зала, туда, где находился газетный киоск, он думал лишь о письме, которое лежало в кармане его шинели на груди. Слава богу, Вадим Николаевич на месте! Стоит, перебирая журналы, отвечает покупателям на вопросы. Игорь подошел, сказал радостно:

— Здравствуйте, Вадим Николаевич!

Аскетическое лицо Вадима Николаевича вытянулось, когда он увидел Игоря в шинели с черными погонами и с шашкой.

У прилавка стоял пожилой, изможденный господин в чиновничьей фуражке, с бархатным темно-зеленым околышем. При нем отдавать письмо нельзя.

Игорь взял старый номер «Донской волны», стал небрежно перелистывать.

Чиновник расплатился с Вадимом Николаевичем, забрал свои конверты и бумагу и удалился.

Продолжая листать журнал, Игорь сказал шепотом:

— Вадим Николаевич, я вам привез письмо из Ростова.

Вадим Николаевич странно посмотрел на Игоря, пожал плечами:

— У меня в Ростове никого нет!

— От тети в Ростове! — спохватился Игорь.

— Нет у меня в Ростове никакой тети, — сказал твердо газетчик.

Игорь растерялся.

— Вы мне не верите? — горько сказал он. — Даю вам честное слово. Письмо со мной.

— Я вам говорю, что у меня нет тети в Ростове.

— Ну да, она сейчас уже не в Ростове, — сказал Игорь с отчаянием. — Возможно, она сейчас уже в Армавире. Возьмите письмо! Оно очень важное!

Он расстегнул крючки шинели, полез в карман и вдруг заметил, что Вадим Николаевич отвел в сторону глаза и не смотрит на него.

Игорь обернулся. К киоску приближался жандарм. Игорь торопливо, не попадая крючками в петли, стал застегивать шинель.

Жандарм подошел к киоску. Какие у него колючие, неприятные, щупающие глаза! Усы чуть шевелятся, как у кота, подкарауливающего мышь. И уши — большие, хрящеватые, жадные — торчат из-под красной фуражки.

Жандарм кивнул газетчику:

— Как торговля?

— Ничего! — сказал Вадим Николаевич.

Игорь хотел отойти от киоска, но жандарм, отдав ему честь, спросил приветливо:

— Давно прибыли?

— А вам какое дело?

— Так! Интересуюсь!.. Вроде ведь сейчас не прибывали поезда.

Он стал бесцеремонно разглядывать Игоря. Колючие, щупающие глаза скользнули по гимназической фуражке с солдатской кокардой, по черным марковским погонам и вдруг, остановившись на шашке, — тяжелой, офицерской, старого образца, — хищно сузились.

— Хорошая у вас шашечка! — сказал жандарм. — Где взяли?

— В полку выдали!

— Ваш же полк пехотный! Вам шашечка не полагается!

— Я конный разведчик!

Щупающие глаза жандарма скользнули вниз, взгляд их остановился на сапогах Игоря.

— А шпор не дали?

— Шпор не дали!

— Документы позвольте!

Игорь полез в карман за своим удостоверением и вместе с ним нечаянно вытащил письмо Ивана Егоровича. И тут же уронил его на пол! Он нагнулся и сунул конверт назад с излишней поспешностью.

— А это что у вас такое? Подайте сюда!

Все внутри у Игоря похолодело от ужаса. Если письмо отберет жандарм, что подумает о нем, об Игоре, Иван Егорович?!

— Пойдемте со мной, молодой человек! — сказал жандарм.

— Куда?!

— Куда надо!

— Никуда я не пойду с вами! Оставьте меня в покое!

С той же гадкой ухмылкой жандарм взял Игоря за рукав шинели.

— Пошли, пошли потихонечку!

Игорь вырвался и внезапно увидел, что по залу идет поручик Губенко — тот, что распекал Юрия Балковича в Ростове во дворе, где стояли марковские подводы.