— Да, — потупился он.

— Вот… — вздохнула она, — он сейчас в Австралии. Там какие-то переговоры об авиатрассе на Антарктиду. Это от него, — кивнула она.

Только сейчас он заметил рядом с настольной лампой стопку радиотелеграмм.

— Он такой смешной, — улыбалась она. — Говорит, никаких рейсовых. Ко мне его друзья летчики приходили. Выпишусь — они увезут меня на Мыс Шмидта. Оттуда на их самолетах северным путем прямо в Ленинград. Там уже к свадьбе все готово… Люблю я его, Коленька… И мальчика нашего люблю… лишь бы здоровым родился… дура я, дура… как я могла о больнице подумать… разве можно, ведь первенец.

— Он должен вырасти великим человеком… сам бог не хотел его смерти… это судьба… все будет хорошо, ты не волнуйся.

— Спасибо, Коленька… Всю жизнь мою перевернул твой север.

Она опять заплакала.

— Я счастлива, Коля… Я очень счастлива… дай я тебя поцелую… А теперь иди… плохо сейчас мне, Коленька, прощай.

— Значит, я поняла, мы опять не увидимся?

Рука его, державшая трубку, вспотела.

— Не знаю, — неуверенно произнес он.

— Опять трусишь?

— Нет, просто боюсь за себя.

— А я, думаешь, не боюсь? — засмеялась она.

— Ты счастлива? — вдруг спросил он.

— Да, — не раздумывая ответила она.

— Я так рад, когда другие счастливы. Я хотел бы, чтобы все женщины на земле улыбались…

— Все улыбаются, а я реву… Хоть бы для меня одной ты что-нибудь сделал… для всех делать легче… Я иногда вспоминала тебя… Первое никогда не забывается… Помнишь, тогда, в тундре? А как Кергенто? Ты с ним видишься?

— Он заболел. Его положили в больницу. Он спросил: «Смогу я пасти оленей?» Ему ответили: «Нет». — «Тогда зачем меня лечить?» — сказал он и сбежал из больницы. Доживает свои дни в тундре, даже на усадьбу не приезжает.

— Это настоящий человек, — сказала она. — Настоящий мужчина. Вот кому стоило бы подражать. Ты никому никогда не подражал? У тебя не возникало такого желания?

— Мне хотелось бы подражать себе, когда я был тем, кого ты знала в стойбище Линлин…

— Значит, ты сильно изменился, — тихо сказала она. И вдруг неожиданно: — Ты сюда надолго?

— Да, времени еще много…

— Я буду ждать твоего звонка, хорошо?

— Хорошо, — ответил он.

— Скажи мне еще что-нибудь, — попросила она.

— Я тебя люблю, Ирина.

— Это я знаю, — засмеялась она и положила трубку.

В запасе у него было еще три дня, но испытывать себя ему не хотелось. «Незачем встречаться, — решил он. — Незачем бередить раны себе и ей».

Он спустился в холл, там был киоск — касса Аэрофлота. Взял на завтра билет до Магадана. Потом пошел в детский магазин, купил своему пятилетнему сыну громадную пластмассовую гоночную машину. Пообедал в ресторане, побродил по набережной Невы, купил в дорогу большой букет мимоз и не торопясь отправился в гостиницу собираться.

Рейс состоялся без задержки, и так же по расписанию самолет прибыл в Магадан. Дома были рады цветам, как-никак май, на улице идет снег, а тут в комнате южные цветы. Он поставил вазу с цветами на телевизор, и, когда шла цветная передача, он сравнивал цвет этих мимоз с теми, что на экране… Выходило похоже…

Потом он о цветах забыл, стоят они долго, и вскоре к ним все привыкли, как привыкают к окну, к столу, телевизору.

Однажды он долго работал в своей комнате и, откинувшись в кресле, так и уснул.

Проснулся далеко за полночь. На улице гудела майская пурга. Болела голова — то ли от усталости, то ли от перемены давления. Он потер виски и долго полулежал в кресле, уставившись в потолок. И вдруг он увидел, как большой зеленый комар величиной с маленькую стрекозу и такой же прозрачный пролетел мимо люстры и сел на потолок. Николай похолодел; «Боже, что это?» Он потряс головой и протер глаза. «А вдруг знамение? Может, мой черед уже пришел?»

— Маша, — тихо позвал он жену, Никто не ответил. — Маша! — крикнул он громче. Он встал и, не отводя глаз от комара, пошел в ее комнату.

Она не спала.

— Маша! — тихо сказал он. — Там… летает…

Она отодвинулась, прижалась к стене и кивнула на потолок.

Он поднял голову. Весь потолок был усеян зелеными комарами.

«Стоп! — приказал он сам себе. — Сейчас зима, пурга на улице, и ничего этого не может быть. Спокойно. Надо разобраться».

Он стал следить за их полетом. Летали они медленно, были слабы. Чертовщина какая-то.

Взгляд его упал на телевизор, и тут он увидел букет мимоз. Все мимозы были усеяны комарами.