Здание почты на севере найти всегда легко — надо только посмотреть, у какого дома стоит мачта-антенна. Аникей мигом сориентировался.

Почта занимала крохотное помещеньице. Одна комната разделена барьером — место для посетителей и служебное отделение. Во второй комнате радиостанция. Она же и жилая комната: постель и стол — вся обстановка. К радиостанции примыкает кухня с печкой.

Аникей перегнулся через барьер, заглянул в комнату.

— Здравствуйте, — сказал он.

Навстречу поднялась тоненькая высокая девушка в синем спортивном костюме. Длинные черные волосы аккуратно перехвачены лентой.

— Здравствуйте. С приездом! — весело сказала она.

— Спасибо. Бланк радиограммы можно?

Она протянула пачку бланков.

Он сел за стол писать телеграмму. Она же разбирала пачку писем, которые он сдал ей, и выписывала квитанции.

Что-то в ее лице смутило его, и он никак не мог сосредоточиться.

«Удивительно красивая, — думал он. — Или я просто одичал, четыре месяца ни одного женского лица…»

Перо было сломанным, он взял другую ручку.

«Прошу вашего разрешения связи возникшей необходимостью передать двух лошадей отделению совхоза Ольховке и телеграфировать балансовую стоимость Чайки Тайги Марков».

— Вот, — протянул он бланк.

— Больше ничего не будет? — спросила она.

— Нет. Только это и письма.

«Странно, — подумала она, — никаких личных телеграмм». И выписала квитанции.

— Когда уезжаете?

— Уже надоел? — улыбнулся он.

— Нет, что вы! Оставайтесь. У нас давно не было гостей. Отдыхайте.

— Бот как раз этим мы сегодня и занимаемся. Скажите, — осмелел он, — как вас зовут?

— Меланья.

«Вот так имечко, не хуже моего», — подумал он. И сказал:

— Мила, значит.

— Не совсем…

— Мила, приходите сегодня к нам, вечером. После сеанса. Вы в семь кончаете?

— Да.

— Вот и приходите. Кузьмичев будет, Магда придет. Обещала. Придете? Мы остановились…

— Знаю. Спасибо, приду, — просто сказала она.

— Отлично. Тогда я пойду готовить шикарный ужин.

— Геологи умеют готовить, — сказала она.

— Жизнь заставит….

— А у меня гитара есть. Захватить?

— Вот будет здорово! — обрадовался Аникей.

Она почувствовала его искренность и улыбнулась:

— До вечера.

До ужина Аникей и Афанасьич успели сходить в баню — это постарался для них Николай. Жизнь стала совсем прекрасна, и дед по этому случаю снова полез в рюкзак. Запасся он основательно.

Пришла Магда и принесла пышек, банку кетовой икры, соленой рыбы и дефицит — две банки клубничного компота и бутылку коньяка из своих запасов.

После семи сразу же, не переодеваясь, в том же спортивном костюме, плотно обтягивающем ее хрупкую фигуру, появилась Меланья. Она тоже принесла банку икры, соленой рыбы и маринованных кетовых брюшков. Гитару поставила в угол.

На плите варилось мясо. Где его достал Николай — никто не знал, Но запах вареной оленины уже заполнил комнату.

— Вот это пир! Вот это пир! — восхищенно повторял Аникей.

— Чего уж там, — скромничали женщины.

— К столу, к столу! — торопил Афанасьич.

…Неведомыми путями занесло на Чукотку эстонку Магду Германовну Апперкот. Давно она здесь. Двух мужей похоронила, детей нет, не возвращается в свои родные, но прочно позабытые края, здесь ей по душе. Широкая, большая, она удивляла Аникея изяществом жестов, строгостью костюма, скромностью украшений, в меру употребляемой косметикой.

«Чувствуется стиль, — подумал Аникей. — Откуда это здесь, в глуши? Интересно, а какова она в своем кругу, когда выпьет?»

Никто не отказывался, никто не кокетничал, все пили на равных. Узкобедрая Меланья порхала от печи к столу — добровольно взяла на себя роль хозяйки. А от нее уж совсем не мог оторвать глаз Аникей. Заметила она это, разрумянилась.

— Магдочка ты моя, сто лет тебя не видел, — прижимался к продавщице дед. Совсем он за целый день расклеился. — Что ж ты Петра не уберегла?

— Сам сбежал… так ему и надо…

— Жалеет небось, жалеет… — сокрушался дед.

— Ты бы меня пожалел, Афанасьич, а? Переходи ко мне, у меня теплей, — смеялась она.

— Дак с тобой и на снегу не замерзнешь. Вот ты какая теплая!

— Афанасьич! Афанасьич! — притворно строго заметил Аникей. — Без рук! Без рук! А то ведь оштрафуют…

— Не надо, начальник! Тихо!

Марков намекал ему на давнюю историю перед полем. Тогда, в Анадыре, в ожидании вертолета все жили на авиаплощадке, в палатке, чтобы не разбегаться и при случае никого не искать. Но как-то вечером дед пропал. Как потом выяснилось, он пробрался ночью в здание экспедиции и приставал к сторожихе, обещая любовь. В конце концов она вызвала милицию, каюра забрали, утром начальник партии старика вызволил, но тому пришлось уплатить рубль штрафа.