Доводы Чернова сводились к следующему.

— Что мы имеем на сегодняшний день? Охотинспектор, он же начальник заказника, с ним егерь, избушка на реке, лодка, собака, оружие и громадная территория заказника. По весне на базу к избушке надо завезти продукты и необходимое оборудование. Транспорта никакого нет, да и добраться можно только вертолетом. Денег на аренду вертолета никто в управлении не даст. Придется ходить с протянутой рукой, Вертолетчики всегда помогут, и «левый» рейс ты сделаешь. От авиации ты зависишь?

— Да.

— Наткнувшись в тундре на них или их товарищей, ты будешь составлять акт?

— Нет.

— Идем дальше. В течение лета тебе необходимо сделать два легких зимовья-перевалки и хотя бы два лабаза. К кому обратишься?

— К геологам.

— Правильно. Они на своем вездеходе или на оплаченном геологами вертолете сами все тебе развезут и вместе с тобой построят. Правильно?

— Да.

— Заглянув на огонек на одну из их баз попросить свежего хлеба и сахара, ты увидишь, что вялится рыба, которую они не должны ловить. Тебе придется на это закрыть глаза. Так?

— Так.

— Идем дальше. Начинается навигация. Завоз новых продуктов и разной техники. А у тебя давным-давно лежит заявка на новый мотор «Вихрь» и лодку «Прогресс». Мотор и лодка вот они, на первом пароходе. Ты идешь в управление торговли. Тебе тут же выписывают и отгружают. Сам понимаешь, продавщицы и товароведы на охоту и рыбалку не ездят, и в тундре в неурочные сроки ты можешь встретить только тех, кто ставил визу на твоей бумаге.

— Понял.

— Это еще не все. Доставят тебе лодку и мотор и всякие свежие фрукты-овощи по реке прямо к избушке работники управления морского порта, оторвав в горячую пору навигации так нужный им самим катер, оторвав на двое суток ради тебя и бесплатно. Понятная картина?

— Понятная…

— Еще не все. К Сельхозтехнике ты будешь обращаться за разными запчастями. Вездеход тебе все равно дадут через два-три года и машину — газик для поселка. Придется обращаться.

— Это уж точно. Гм…

— И это еще не все. В штате заказника не хватает трех единиц, тебе придется устраивать трех человек, и жить они должны в поселке, а работать в тундре. В поселке им нужны квартиры, где они будут жить зимой с семьями? Да и тебе самому пора жилищные условия улучшать. Ты обращаешься в соответствующие инстанции с просьбой выделить тебе — неслыханное дело! — аж четыре квартиры. Положительное решение этого вопроса в руках администрации. И вот что же мы имеем, как говорится, на сегодняшний день? Геологов тебе штрафовать нельзя, авиацию нельзя, торговлю тоже, Сельхозтехнику нельзя, морпорт и администрацию тоже.

Чернов загнул семь пальцев, потом на всякий случай еще три, показал Христофору Кучину два кулака и разогнул пальцы.

— Вот видишь. Я намеренно сгустил краски. Не надо дудеть что все только в мечтают побраконьерить. А вдруг? Не с тем, так с другим тебе все равно придется иметь дело. Так на кого же ты будешь составлять акт и как выполнять план по штрафам? Ловить туристов? Они сюда не заглядывают. Бесхозных заблудших романтиков? Их сюда не дозовешься. Воскресных отдыхающих? Им хватит места для отдыха и в черте поселка — с удочкой. Они отдыхают, и им много не надо. Трудно тебе придется. Иди лучше, ко мне, лет через пять сделаешь диссертацию.

Христофор Кучин все же принял заказник, поработал два года, частенько убеждаясь в той или иной мере, что слова Чернова как нельзя более точно соответствовали ситуации, и через два года, сказав «довольно», перевелся в управление на повышение, сдав дела молодому настырному парню из Иркутска, у которого еще не было столь тесных связей с местным окружением. Да и дела в заказнике в общем-то были уже налажены, глядишь, парню будет легче.

Так что встреча с Черновым обрадовала Кучина, ему хотелось рассказать о двух годах трудной работы, но это как-нибудь потом, не сейчас, не за столом. Да Чернов, наверное, забыл о своих советах и рекомендациях молодому Христофору. Дело обычное, и оно забывается быстро, тем более советы, кто из нас не давал в свое время полезных советов, нет ничего более простого, чем советовать, разве все упомнишь?

Куски дымящегося вареного нерпичьего мяса в миске, нерпичья печень на сковороде, банка горошка И консервированного фаршированного перца из Болгарии, соленая горбуша, свежий хлеб да две заветные бутылочки из шкафчика. А на плите уже закипает чай.

— Будем здоровы!

Варфоломей впервые пробовал свежатинку.

Ояр сбегал в коридор, принес на дощечке тонко нарезанные черные ломти.

— Это сырая печень. Кристобаль, Варя, пробуйте!

Христофор живо налег на закуску, Варфоломей опасливо смотрел на его окровавленные пальцы. Христофор ел с удовольствием, чувствовалось, что давно не управлялся с нерпой.

— Пробуй, Варя! Как масло! — уговаривал Ояр. И сам старался не отстать — тут в еде понимали толк.

Варя с осторожностью взял, как все, руками кусочек печени, макнул в соль, пожевал. Заел большим куском хлеба и, отодвинув рюмку, приступил к горячему, тоже осторожно, с трудом постигая экзотический вкус новой пищи.

— Не нравится?

Он пожал плечами.

— Не разобрал еще, — сказал Машкин. — По первости всегда непонятно, а потом за уши не оттащишь.

— А из ластов нерпы заливное можно готовить. О, какое заливное! — размечтался Христофор.