Запах берёзовых почек
вернуться

Галат Владимир Андреевич
Шрифт:

За облаками

Заря – в полнеба,блестит дорога…Я где-то не был,не всё потрогал.не всё увидел,Не всё услышал…Я не в обиде,я – выше… выше.Над тополямисудьбу – руками:за журавлями,за облаками!..На солнце рыжемпеку ковриги,я – то в Париже,то в Домском… в Риге,где фуги Бахаорган тревожит(не зная страха,творил, быть может).…Залез на крышизлатых чертогови вновь услышал —зовёт дорога!..

«Летели снаряды…»

Из цикла «Война»

Летели снаряды…не часто, но густо,туда, где на грядахсажали капусту.…Сияли мундиры,награды пестрели —за то, что в квартиреребёнок застрелен.За то, что старухав окне голосила……Какая вас муха,бойцы,укусила?……А рядом, на море,кораблик из пены,не выдержав горя,вскрывал себе вены.

Искрами

Марине Цветаевой посвящается

…И в Белльвю виноградники —золотисто-зелёные.Только дни безотрадныеи толпа обозлённая.…Постижение разумана скамье пережитого,от «трёхпрудного» – разово,до «тарусского» – скрытого.Это исповедь времени —глубина междустрочия,постулатами древними —рубежи многоточия.…Боже… что же я делаю? —тихий возглас отчаянья…– Да… аресты умелые,чехарда не случайная……А в Елабуге жизньбыла жуткая, быстрая.На двенадцатый день…осыпалась… искрами.

«А за последним поворотом…»

– А за последним поворотом —море!Так неожиданно…безумно рад!И кошка синевеетна заборе,и синий-синийчёрный виноград!Там на песок летятлучи и брызги!И в унисон:прибой, галдёж и смех…Шлепок волны —солёный праздник жизни.Позвольте,ваши валенки и мех!

Край мой родной, ни на что не похожий…

Тихая улица, редкий прохожий…ставни прогон теребят…Край мой родной, ни на что не похожий,мне не увидеть тебя.…Шли чередою казачьи станицыветер, ковыль по степи…Моря Азовского волны-ресницы,лодка на гребне скрипит……Горно-Ульбинка, казахские песни,моря Балтийского сон…Край мой любимый, напомни, воскресни!…Катится дней колесо.Воздух запомнился Чёрного моря —терпкий солёный настой…детства мираж на руках у прибоя,солнечный луч золотой…Грустный, седой, может, даже – раб божий —как не похож на меня!Где ты, мой край – одинокий прохожий?Я уже всё разменял…

«Я Любовь искал страстно, но усталой зарницей…»

Я Любовь искал страстно, но усталой зарницеймне подсказано было – не судьба… не судьба.Чёрной тенью зловещей и загадочной птицыТы однажды мелькнула, превратила в раба.И, как преданный рыцарь, полупьяный сапожникобречённо, покорно свою кожу сдирал…Это делал не я… разве это возможно?Жизнь… пока меня терпит – Я, другой, умирал.…Тот, иной, одинокий и покинутый всеми,не надеялся выжить и сурово молчал…Как ему помогал я!.. Прочно когти заселиэтой птицы ужасной под рукой палача.Невозможно и больно жить в тоске и печали.До последнего вздоха тихо дождь моросил…Я стоял над могилой… только трубы звучали,те небесные трубы, что услышать – нет сил.

«Огонь зажёгся на холсте…»

Огонь зажёгся на холсте,летели искры!Звенели краски в темнотедвойным регистром…Стоял маэстро под огнём,непобеждённый.Таинственный огонь был в нём,душой рождённый!И тот, кто созерцал потомего творенья,охвачен был святым огнёмего гореньем!И каждый думал, что ещёне жил. Казалось,что адским пламенем крещён —огнём врезалось!..…Позволил мастер отдохнутьи осмотреться.И люди выбрали свой путь…сквозь призму детства.

Крепдешиновые шали

…А это даже не увидишь среди чудес —да что там град великий Китеж —осенний лес!..И побежали, зажурчали ручьи грехов.Ах, «крепдешиновые шали»…и был готов!..Дорожка лунная и звёзды сияют вновь.Туда уже вернуться поздно, прощай, любовь!Мелькают годы, их, пожалуй, и не догнать.Я провожал, ты провожала…что вспоминать!..