Мне показалось, что Феликс и Ойген друг другу не понравились. Какой-то холодок в их отношениях чувствуется. Жаль, если так. Впрочем, сейчас парни вроде бы несколько оттаяли. Вон сидят, травят анекдоты на медицинские и около темы, поминутно заливаясь хохотом, которому вторит горное эхо. Я, тихонько посмеиваясь, сосредоточился на шашлыке, не уставая любоваться округой.

В горах ночь наступает быстрее, чем в городе. Сумерки здесь стремительны, да их почти и нет, а первые звезды проглядывают еще до того, как солнце скроется в море. Проглядывают, разумеется, с востока – на западе их свет тонет в лучах заката, который способна пересилить разве что Венера. В древности люди думали, что эта яркая точка – две разные звезды: Утренняя и Вечерняя. Ну, то есть когда ее вообще видно. Вечернюю, являющуюся рядом с заходящим солнцем, называли Геспер.

Но сегодня ждать Венеры не приходилось. На западе последние отблески заката уже смешивались с нарастающим бледно-зеленоватым сиянием, а зеленоватая искра кометы становилась все ярче и ярче буквально с каждой минутой. До момента наибольшего приближения к нашей планете оставалось совсем немного.

В городе, полускрытом от нас горными возвышенностями, комету уже встречали: над россыпью его огней взлетело несколько фейерверков, да и сам город сегодня сиял как-то ярче обычного. Странные люди, они делают праздник из банальнейшего на первый взгляд явления природы. Хотя, конечно, кометы пролетают над нами не каждый год, и уж тем более – так близко.

Я посмотрел на часы. Осталось сорок пять минут до полного расцвета небесного фейерверка. Шашлыки мои поспели в самый раз.

– Ойген, доставай пиво, – скомандовал я. – Все уже готово.

Прихватив шесть шампуров (по два на брата), я присоединился к друзьям.

– Народ гуляет. – Феликс смотрел на вспышки очередного салюта, и выражение его лица было каким-то задумчиво-отстраненным. Он вздохнул. – А Рита работает, как всегда. Даже больше, чем всегда.

– Ничего страшного, – засмеявшись, заметил я. – Это пока. А вот когда у вас отношения дальше зайдут, она тоже станет увиливать от работы. Хотя бы по праздникам.

– Ага, – скептически хмыкнул Феликс. – Когда они зайдут… Вопрос: куда они зайдут? И зайдут ли вообще куда-нибудь. Пока что мне кажется, что работа для нее значит гораздо больше, чем я и наши отношения. Могла бы ведь с нами пойти, а вместо этого схватилась за чертову профессиональную необходимость.

– Ну что ты, старик. – Я отхлебнул пива и вгрызся в мясо. Отличный, надо сказать, шашлык получился, нежный, сочный, в меру прожаренный. Поэтому я попробовал сменить тему: – Кстати, сейчас я на тебя обижусь! Ты почему мою стряпню игнорируешь?

– И пфафда, Фефикс, – заметил жующий Ойген, – фафлык пфофто фыкарный. Как в фефтофане. Фет, фуффе, фем ф фефтофане.

Феликс наконец соизволил отведать мяса и через минуту уже тоже уплетал за обе щеки. Какое-то время все наше внимание было посвящено пиву и шашлыку, так что мы не сразу заметили происходящие вокруг нас перемены.

Первым на них обратил внимание Феликс:

– Народ, вы только поглядите, что делается!

Только после этой реплики я обратил внимание на то, что, хотя солнце уже село, вокруг сильно посветлело, словно наступила белая ночь. Я такие ночи видел на Балтике. Но свет этот был какой-то неестественный, зеленовато-белесый, гнилостный, я бы сказал. Мы синхронно подняли головы и раскрыли от изумления рты, забыв жевать.

Комета зависла над нами во всей своей красе – какой-то неправильной, надрывной, болезненной. Она напоминала огромную вытянутую каплю, за которой и вокруг которой стелился искрящийся шлейф. Не шлейф, а целое покрывало. Больше всего он походил на северное сияние или на Млечный Путь, который кто-то насильно подтянул поближе к Земле.

На наших глазах центральная «капля» сначала потускнела, словно отдав все силы сиянию своего шлейфа, а затем ярко заискрилась и рассыпалась на мельчайшие искорки, немедленно вытянувшиеся широкой сверкающей стрелой с запада на восток. Это было круче любого салюта!

– Вот это да! Представляю, что творится сейчас в городе! – восхищенно сказал Ойген. Я невольно перевел взгляд с нерукотворной россыпи огней на рукотворную.

Зрением меня природа-матушка тоже не обделила, но все же сперва я не понял, что, собственно, вижу и почему зрелище вызывает тревогу. Через секунду до меня, однако, дошло, что именно не так: город был буквально заполнен спецсигналами муниципальной техники. Работали мигалки «Скорых», полицейских, даже пожарных машин!

– Там что-то случилось! – Я мгновенно вскочил на ноги. – Ребята, в городе какие-то беспорядки.

– С чего ты взял? – Феликс, нахмурившись, тоже поднялся и теперь напряженно всматривался в россыпь городских огней под нами.

– На улицах слишком много спецтехники, – пояснил я. – Видишь, так и мелькают проблесковые огни.

Феликс тут же достал мобильник и принялся нажимать на кнопки, наверное, пытался вызвать Риту. Я тоже попробовал дозвониться до своей работы. Но тщетно: городские АТС были перегружены, мобильные операторы тоже, скорее всего, не справлялись с потоком звонков (или, быть может, из-за кометы случился какой-нибудь сбой на ретрансляторных башнях), а уж линия службы спасения, вероятно, вообще раскалилась, если не лопнула от перенапряжения. Это я так мысленно шутил, пытаясь себя успокоить, и продолжал свои попытки дозвониться хоть куда-нибудь – снова и снова.