АДАШ. Это он мне ее дал. Разве я не забавно в ней выгляжу?

ТЭГАЛАХ. Ты выглядишь в ней, как мухомор. Ничего, это тебе послужит уроком. В следующий раз будешь знать, как выбирать себе друзей.

КЛАМАНСЭА. В самом деле, Апаш, до сегодняшнего дня мы считали тебя человеком мягким и вежливым, всегда говорили о тебе с уважением.

АДАШ. Правда? А теперь? Как вы будете относиться ко мне теперь?

КЛАМАНСЭА. После сделанной тобой глупости мы не можем тебя больше уважать.

АДАШ. Нет! Прошу вас, не надо! Это он меня надоумил!

КЛАМАНСЭА. Мы бы и рады сохранить к тебе уважение, но не можем игнорировать фактов.

АДАШ. Но вы же видели…

КЛАМАНСЭА. Да еще и шапка эта… Нет, нет. Мы в тебе разочаровались.

АДАШ. Что я наделал! Что я наделал! Эти люди считали меня воспитанным, достойным человеком, а я своими руками все разрушил.

КЛАМАНСЭА. От такого человека, как ты, мы действительно ждали большего.

АДАШ. О! Как больно это слышать от вас…

ХЕФЕЦ. Адаш, ты себя на посмешище выставляешь.

АДАШ. И чего тебя принесло ко мне, Хефец? Кто нас вообще познакомил?

ХЕФЕЦ. Быстро ты меня предал! Я это запомню. (Щелкает ножницами.) Мы еще встретимся! (Уходит.)

АДАШ. И пусть себе идет. (Обращаясь к Кламансэа.) Я и не знал, что вы меня так цените. (Пауза. Адаш встает со стула, но, почувствовав себя плохо, скрючивается и снова валится на стул.) Видите, как это на меня влияет? Скажите, что ваше мнение обо мне не изменилось. Только тогда я смогу встать. (Пауза.) Госпожа Кламансэа! Вас просит больной человек.

КЛАМАНСЭА. Мне очень жаль, Адаш, но мы не можем кривить душой.

ТЭГАЛАХ. Надо уметь проигрывать достойно.

АДАШ. Вы говорите «проигрывать», но никто в этой комнате не знает лучше меня, что значит — проигрывать. Если бы кто-нибудь видел, за что я сейчас борюсь! За то, чтобы эти люди продолжали считать меня человеком мягким и рассудительным. (Пауза.) Ваше решение окончательное?

ТЭГАЛАХ. Да. (Пауза.)

АДАШ. Что ж, придется с этим смириться… Что я должен сделать, чтобы ваше мнение обо мне изменилось к лучшему?

ТЭГАЛАХ. Вот теперь ты начинаешь говорить разумно.

КЛАМАНСЭА. Видишь ли, Адаш, наше потрясение от твоего поступка было настолько велико, что пройдет много времени, прежде чем мы снова сможем тебе доверять.

АДАШ. А сколько именно времени для этого нужно?

КЛАМАНСЭА. Много… Год. Два.

АДАШ. О, я несчастный!

КЛАМАНСЭА. А может, и десять… Это зависит от тебя.

АДАШ. А могу я надеяться, что вы скостите мне срок… хотя бы на треть?

ТЭГАЛАХ. Если будешь стараться…

АДАШ. Не знаю, хватит ли у меня на это сил…

КЛАМАНСЭА. Ты справишься, я верю, ведь по природе своей ты человек хороший.

АДАШ. Мне просто плакать хочется, когда я думаю об этой глупой выходке, которая в одно мгновение сломала мне жизнь.

ТЭГАЛАХ. Действительно, есть о чем плакать, Адаш, поплачь!

АДАШ. Я потом… дома… на своей кровати… А смогу я и дальше вас иногда навещать?

КЛАМАНСЭА. Конечно. Нам интересно будет наблюдать, как ты стараешься изменить наше мнение о тебе.

АДАШ. Хефец сказал мне, что Фогра выходит замуж. Поздравляю! Я надеюсь, что вы не отмените своего приглашения из-за этого происшествия.

КЛАМАНСЭА (Тэгалаху.) Мы разве собирались его пригласить?.. (Адашу.) Можешь не беспокоиться, Адаш. Возможно, ты и не будешь приглашен… Я даже почти уверена, что не будешь. Но разумеется, не из-за этой истории. Мы же не дети, в конце-то концов.

АДАШ. Спасибо. Я знаю, что вы не дети. Я вас очень уважаю. Даже выговор от вас я принимаю с любовью, потому что, на мой взгляд, могу многому у вас научиться.

КЛАМАНСЭА. Несомненно.

АДАШ. Так я пойду? Спасибо вам. Спокойной ночи. (Подходит к супругам и принимает подобострастную позу.)

ТЭГАЛАХ. Исправить впечатление о себе, Адаш, а не подлизываться! (Адаш выпрямляется.)