После концерта Руса ожидала её у выхода.

– Руса, – сказала она ей, – ты видишь, что я уже не в состоянии бороться с собой. Пошли звонить мужу, чтобы он дал нам согласие, ведь на нём будут твои вечерние прогулки из-за моих поздних приходов с работы.

Так началась эпопея утомительных нервозных звонков мужу, с аргументами, просьбами, колебаниями и отказами. Мила носилась с Русой по собачьим тропам, передавая телефонные разговоры, терзая себя и её. Они явственно ощущали, что время близится к концу. Мила в страшных сценах представляла себе, как она с чемоданом в руках переступает через Русу, садится в автобус и уезжает у неё на глазах. Одна только мысль об этом повергала её в ужас. Руса терпеливо и мужественно ожидала свой «смертный» приговор. Мила же твёрдо знала, что без неё она умрёт – и быстро.

Осталось три дня до отъезда. Мила почернела, исхудала и измучилась. Руса вдруг куда-то пропала. Неожиданно к ней подошли две женщины и сказали, что на их глазах на совершенно пустынной улочке легковая машина сбила колли. Был стук, но собака вывернулась из-под колёс и убежала. Мила стала методично обыскивать все закоулки парка, знакомые собачьи тропы, близлежащие улицы и дома, чтобы найти свою несчастную подругу и никуда больше от себя не отпускать. Она увидела её, шедшую ей навстречу, чуть прихрамывающую, вытянувшую по ветру свой длинный нос, улавливающий в воздухе её запах – запах последней надежды. У Милы были глаза красные от слёз, у Русы – с кровавым подтёком от удара. Они побрели к телефону. Когда муж взял трубку, говорить она не могла. Из горла вырывались судорожные всхлипы и непонятные междометия. Ком слёз душил её и разрывал слова на части. После длительной паузы муж произнёс: «Ладно, приезжайте!»

Такого счастья и облегчения души Мила никогда не испытывала. Выбежав из корпуса, она закричала:

– Руса, мы едем домой!

Колли всё поняла. Они побежали в свой корпус, чтобы сообщить эту новость медсёстрам. Миле разрешили взять собаку к себе в комнату, чтобы они не разлучались. Устав от переживаний, под радостные голоса Руса, уже не прячась за стол, повалилась поперёк холла на бок и отрешённо заснула. Мила решила, что, пока Руса спит, она успеет сбегать в соседний корпус, чтобы сделать ещё один звонок. Выйдя из корпуса после телефонного звонка, она увидела её, сильно взволнованную. Как ей позже рассказали, через несколько секунд, не слыша её голоса, Руса вскочила и стала метаться по холлу.

Медсёстры стали её успокаивать и говорить, что хозяйка скоро придёт. Чувствуя родной запах, понимая, что Мила ещё не ушла далеко, Руса, не веря человеческим обещаниям, со всего разбега стала кидаться грудью на стеклянную дверь, стараясь вырваться из помещения. Она билась в полном отчаянии и ужасе, что потеряла её, пока спала. Потрясённые женщины открыли дверь, и Руса вихрем помчалась по следу. Больше они никогда не расставались, не предупредив друг друга, где надо ждать.

И вот уже в номере Руса спала в кресле рядом с кроватью Милы, направив свой длинный нос на неё, периодически тыкая им в её спящее лицо, видимо, чтобы убедится, что она рядом. Мила была приятно удивлена её поведением в быту. Руса не терпела никакого насилия и команд. В чём они с ней были удивительно схожи. Она решила вымыть Русу в ванне. Налила воды и повела её к ванне, подталкивая сзади, затем потянула за холку. Руса упёрлась, как ослик – собаку не поднять, а вымыть надо. Мила растерялась. А потом стала её просить самой прыгнуть в ванну, приведя для этого довольно убедительные аргументы. Руса всё выслушала и без команды прыгнула в воду.

В зоомагазине, в окружении любопытных мальчишек, они с Русой тщательно выбирали ошейник и поводок. Перепробовали почти всё, что было для больших собак. То, что было ей не по душе, она скидывала с себя или стряхивала. Надо отдать должное её вкусу. Она выбрала натуральный кожаный ошейник средней величины с медными заклёпками и плетёный недлинный кожаный поводок.

Санаторий гудел. Все приходили на водопой в стеклянный павильон, чтобы застать их вместе, сказать добрые слова и дать полезные напутствия. Руса незаметно, но быстро изменилась. Она выпрямилась, стала значительной и помолодевшей. После лечебного стакана подогретой минеральной воды Руса подводила Милу к скамейке и садилась рядом, горделиво подняв морду, внимательно слушала восторги и похвалу в свой адрес, при этом категорически не давала себя гладить. Особо она не любила мальчишек подросткового возраста, не разрешая им даже приблизиться к себе, щерилась и лязгала в воздухе зубами. Недоумённые мальчишки сказали, что она рожала щенят в приюте, а потом какая-то женщина взяла её к себе силком и она от неё сбежала. Досталось ей от этой горькой неволи и неприкаянной свободы…

Получив собачье удостоверение и справку о проведённой прививке от бешенства, попрощавшись с любимыми тропами и минеральными водами, Мила с Русой на стареньком холодном автобусе двинулись домой в Санкт-Петербург. Они сидели прижавшись друг к другу, слившись в одно целое, шелестя фантиками её любимых дорогих шоколадных конфет, которые делили поровну, по-братски. На душе было умиротворённо. Мила знала, что ей предстоит борьба за её здоровье, но это только придавало силы. Всепоглощающая любовь Русы давала неоценимо большее – душевное равновесие, гармонию с миром и ещё что-то непостижимое, высшее, что неподвластно было её разуму.

Приехав в Петербург на автобусную станцию на Обводном канале, они не торопясь вышли последними из автобуса. Мила сразу увидела взволнованного мужа и непроницаемого сына. Вдруг через несколько секунд вокзал пронзил громкий душераздирающий вой. Так мог выть тоскующий волк по убитой подруге в диком лесу. Это выла Руса, тревожно и истошно, подняв к небу длинную печальную морду. Все остолбенели. Прохожие остановились. Так же неожиданно Руса умолкла.

– Что это с ней? – спросил опешивший муж.

– Она узнала место, откуда её увезли, – ответила Мила.

Потом, как ни в чём не бывало, Руса запрыгнула на заднее сиденье автомобиля, положила морду на спинку кресла и стала смотреть в окно. «Ей это было привычно в той жизни», – подумала Мила.

Руса ехала домой, где её ждала ответная любовь всей её семьи, тепло и друг Гоша – сибирский кот, с которым она уже через неделю играла мячиком…

Однажды в огромном городе в ноябре наступило неожиданное потепление, которое оживило птиц, городских зверей и растревожило сердца людей непонятным волнением. Город будто провалился в молочную пелену, поглотившую резкие звуки, громкий разговор и шум торопливых шагов.