Железнов передал все свои записи Бойко и приказал в девять утра доложить готовый приказ.

Несмотря на поздний час, Яков Иванович поехал ночевать к себе на НП.

Он долго не мог заснуть и ворочался на скрипучем топчане. Мысли о предстоящем бое не выходили из головы. Он старался предусмотреть возможные неожиданности. Выходило, что больше всего неожиданных ударов со стороны врага надо ждать на участке полка Карпова. А ну как фашисты ударят по флангу Карпова, выйдут на урочище, пойдут по тылам, а затем повернут на север?..

Представляя себе мысленно, как гитлеровцы, обхватывая слева, «подрежут под корешок», Железнов махнул кулаком. В темноте его рука задела соломенную обшивку стенки. Со стола что-то упало, мягко шлепнулось об пол, вслед за этим точно камешек покатился по полу. Яков Иванович посветил фонарем. На полу у печурки валялся кусочек сахару. Когда свет погас, послышался шелест бумаги на столе. Яков Иванович опять взял фонарь, пустил луч света в сторону стола и увидел мышь. Та сидела на столе, ее глазки блеснули, она испуганно метнулась в сторону и снова шлепнулась на пол.

«Разбилась небось, дуреха?» — подумал Яков Иванович. Он некоторое время прислушивался, не раздастся ли шорох снова. Но, так и не услышав его, заснул.

Проснулся Яков Иванович часом позже, чем обычно. Он встрепенулся, вскочил, протер глаза, второпях помылся, оделся и выскочил из землянки. Мороз был сильнее вчерашнего. На северо-востоке, все так же, как и накануне, гудела и грохотала отдаленная канонада.

«Что за мертвечина?.. — подумал Яков Иванович. — Может быть, за ночь фашисты ушли на правый фланг выручать своих?» Осмотревшись, подобно хорошему хозяину, который поутру окидывает взглядом свои владения, он вернулся в землянку. Поговорил, как обычно каждое утро, по телефону с начальником штаба и с командирами полков и лишь тогда закурил. На фронте дивизии все было по-прежнему тихо.

Только Яков Иванович сел завтракать, как зазвонил телефон. Он торопливо проглотил кусок и схватил трубку.

— «Второй» у телефона.

— Доброе утро, Яков Иванович! — в трубке послышался приветливый голос Валентиновой.

Она доложила, что за ночь вывезли на ДОП* все «огурчики»** со станции снабжения. Лицо Якова Ивановича осветилось улыбкой.

______________

* Дивизионный обменный пункт.

** Снаряды.

— Спасибо, Ирина Сергеевна, — улыбнувшись, сказал Яков Иванович. — А теперь приказываю вам немедленно ложиться спать. — Он положил трубку, но тут же вспомнил, что обещал машину саперному батальону, и снова попросил соединить его с Валентиновой.

— На проводе майор Карпов, — ответил телефонист, — он просит штаб полка.

— При чем тут Карпов? — удивился Яков Иванович. — Пусть он на здоровье говорит со штабом. Что вы путаете? Мне нужна Валентинова, а не штаб.

— Соединяю с Валентиновой! — ответил телефонист.

Однако вместо голоса Валентиновой в трубке послышался голос Карпова.

— Алло!.. Алло!.. — кричал он. — Соедините меня со штабом полка!..

— Что вы там делаете? — спросил Карпова Железнов и невольно покраснел, поняв бестактность своего вопроса. Он уже давно догадывался о том, что между Валентиновой и Карповым возникли более сильные чувства, чем дружба. — Почему же вы, дорогой товарищ, — нарочно перейдя на строгий начальственный тон, спросил Железнов, — не выполняете моих приказаний? — В это время по плану на участке полка Карпова с целью измотать противника должно было начаться огневое нападение на гитлеровцев.

— Я решил это сделать попозже, когда «господа» будут завтракать, — ответил Карпов дрогнувшим голосом.

— Инициатива — дело хорошее, но если вы хотите самовольничать, то должны хоть доложить об этом. За своеволие объявляю вам выговор! — Карпов начал было оправдываться, но Яков Иванович прервал его. — Что вы сейчас делаете?

— Пришел выяснить относительно боеприпасов.

— Эти вопросы нужно выяснять у начальника боепитания, а Валентинова всего только начальник автослужбы... Отправляйтесь выполнять приказ! — Яков Иванович положил трубку. — «Почему в такую рань он оказался у Валентиновой? — подумал он. — Неужели у них далеко зашло?»

Едва Яков Иванович пришел на НП, как там раздался телефонный звонок. Карпов доложил, что он у себя. И сразу же на его участке загрохотали минометы. За ними заговорила и артиллерия.

Артиллерия ударила как раз по тем местам, где на белом обрезе брустверов было заметно скопление темных точек. — это означало, что гитлеровцы завтракают.

После первого же залпа они бросились к снежному валу и залегли там, видимо, ожидая наступления наших войск. Однако на их передний край обрушился новый удар артиллерии и минометов.

Вслед за этим красноармейцы, орудуя чучелами, на которые были напялены каски и ушанки, целый час дразнили гитлеровцев, делая вид, что намереваются выбраться из окопов. Они заставили врагов торчать в траншеях, мерзнуть и вести огневой бой.

Железнов хотел было по телефону поблагодарить Карпова за разумное решение поставленной перед ним задачи, но непроизвольно возникшее утром чувство недовольства помешало ему это сделать.

Было уже около десяти. Железнов не спеша сложил карту, передал ее адъютанту и пошел по ходу сообщения — он собирался поехать в полк Дьяченко. Внезапно Яков Иванович остановился и прислушался.