— Это что? — спросил через переводчика Хватов.

Пленный молчал.

Лейтенант подошел и вытянул у него из-за пазухи шелковое женское платье. На пол со звоном упали серебряные, завернутые в платье, ложки.

Глаза конвоира блеснули злым огоньком.

— У него за пазухой, товарищ полковник, целый универмаг! Разрешите?..

— Не надо. Пусть сам. — Яков Иванович обратился к переводчику: — Прикажите ему снять шинель!

Пленный затрясся от испуга, однако шинель не снял, а вытащил из-за пазухи две пары часов и положил их на стол. Показывая, что у него больше ничего нет, он снял ремень, распахнул шинель, потряс ее полами и что-то по-своему забубнил.

— А в карманах? — гаркнул боец.

— Was?* — стуча зубами, спросил пленный.

______________

* Что? (нем.)

— Вас — кислый квас!.. В карманах что?! — Конвоир хлопнул пленного по карману. — Выворачивай живо!.. Грабармия!

Яков Иванович остановил возбужденного конвоира.

— Поверьте, товарищ полковник, все кипит! — стукнул себя кулаком в грудь конвоир. — Так бы и хрястнул по набалдашнику!.. Накось, платьишко женское ему понадобилось!..

Пленные сменяли один другого. Они отвечали на вопросы скупо, ссылались на то, что они солдаты и верны своей присяге. Только один, у которого никаких трофеев не оказалось, охотно отвечал на все вопросы переводчика. Это был Ганс Краузе, рабочий завода Цейса. Он сообщил, что служит в саперном батальоне 9-й армии и что их батальон обороняет промежуток между 78-й и 252-й пехотными дивизиями. Из слов Краузе Яков Иванович узнал, что против его дивизии стоит знакомая ему, сильно потрепанная в боях 78-я пехотная дивизия и что в ее ротах примерно 50 — 60 солдат. Узнал он и то, что в дивизию на днях должно прийти пополнение. Солдатам сказали, что к рождеству Москва будет взята и война окончится.

Выслушав Краузе, Железнов синим карандашом нанес на карту расположение этого саперного батальона. Синие штрихи легли как раз там, где были обозначены сосенки. Удалось уточнить и еще некоторые до сих пор остававшиеся неясными детали обстановки.

После допроса Хватов увел Краузе в соседнюю землянку.

Солдат, которого привели последним, еле держался на ногах: он был пьян. Железнов допрашивать его не стал, а приказал уложить спать.

Как только дверь за ним закрылась, Яков Иванович позвонил командарму, доложил о показаниях пленных и сообщил о принятом решении. Командарм приказал немедленно доставить пленных на автомашинах в штаб армии.

— Противника все время держите в напряжении! — сказал командарм. — Ни минуты не давайте ему покоя, пусть фашисты торчат на переднем крае и мерзнут!..

Выйдя из душной землянки, Яков Иванович с удовольствием вдохнул в себя морозный воздух. Рассветало. Утренняя зорька уже играла с облаками. Невдалеке, у кустов, строя пленных, командовал румяный разведчик.

— Вот этот, товарищ полковник, — он показал на пьяного солдата, — нипочем не дойдет! Он так и напрашивается, чтобы его прикончили!.. Вы только послушайте, что он плетет...

Плюгавенький человек оглядел всех мутным взглядом, попытался было принять бравую осанку, но чуть не упал.

— Русс, стафайс!.. Русс, стафайс!.. — забормотал он.

— Ну как же его не хрястнуть? — возмутился разведчик. — Ведь он, товарищ полковник, настоящий фашист!..

— Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме! — вставил басовитым голосом один из конвоиров.

— Кончайте разговоры! — сурово сказал Железнов. — Вы, лейтенант, отвечаете за каждого пленного! В том числе и за этого! — он показал на пьяного.

Лейтенант скомандовал пленным по-немецки: «Шагом марш!» А пьяный, словно издеваясь над ним, нараспев протянул: «Русс, стафайс!..» Кто-то из конвоиров не выдержал и стукнул его в спину. Тот упал, ударился головой о дерево и завизжал:

— Гитлер капут!..

— Это ты его так? — крикнул Железнов разгорячившемуся бойцу.

— Так точно, я, товарищ полковник! — ответил тот.

— Если с ним что-нибудь случится, ты, именно ты, ответишь своей головой! Понятно? — пригрозил Железнов и приказал поднять гнусавившего гитлеровца.

— Понятно, товарищ полковник! Живым доведу! — ответил боец, дернул за пояс вставшего на карачки пленного и поставил его на ноги.

Уже совсем рассвело, когда Железнов и Хватов возвратились к себе. Заспанный Никитушкин доложил, что вечером начфин прислал квитанцию на перевод денег семье. Взяв в руки квитанцию, Яков Иванович повалился на жесткую постель.

Этот маленький листок бумаги оживил в его памяти близких и родных ему людей... Яков Иванович обхватил обеими руками подушку, прижался к ней щекой и мыслями перенесся в далекое неизвестное Княжино. Ему даже почудилось, что жена положила ему на лицо свою теплую руку. Яков Иванович поежился в приятной дремоте.