— Ваш фамилий, битте?

— Иванов, — сквозь зубы процедил Филипп.

— Имя? — спросил переводчик.

— Иван.

— Ну, вот и хорошо! — На лице офицера появилось выражение самодовольства, он сел рядом с Филиппом и, постукивая карандашом по книжечке, которую достал из кармана, приготовился записывать.

— Какой части? — спросил переводчик.

Филипп молчал.

— Я вас спрашиваю, какой части?

Пауза продолжалась не больше секунды.

— Нумер тшаст? — вмешался офицер. И старательно протянул: — Тша-аст?

Филипп не проронил ни звука.

Офицер кивнул врачу. Тот пощупал у Филиппа пульс, холодными пальцами раздвинул его веки и по-немецки сказал:

— Все в порядке.

— Битте, тшаст! — неожиданно гаркнул офицер.

Филипп невольно вздрогнул. Врач улыбнулся и подмигнул офицеру.

Филипп открыл глаза, обвел всех взглядом и приподнялся на локтях. Страшная ломота во всем теле и шум в голове валили его обратно на носилки, но он заставил себя удержаться.

— Вы из Акулова? — спросил переводчик.

— Из Акулова, — ответил Трошин.

— Тшаст! Тшаст! — снова заорал офицер.

— Я — воин Красной Армии. Что хотите делайте, ничего не скажу...

— Повешайт! — прохрипел офицер.

— Вешайте! Для меня один конец...

— Завтра мы будем в Москве. Поэтому зря упрямствуешь! Подумай и выбирай: смерть или свобода? — сказал переводчик.

— В Москве вам не бывать. Наши не пустят...

— Фанатик! — вскипел переводчик.

— Коммунист! — выкрикнул офицер и, схватив Филиппа за грудь, подтянул к себе.

— Я беспартийный... Но рад, что вы меня за коммуниста признали.

— Weg nehmen!..* — Офицер толкнул ногою носилки.

______________

* Убрать (нем.).

Вечером Стропилкина снова вызвали в штаб. За столом сидели тот же белобрысый офицер и переводчик. Офицер встал и жестом руки пригласил Стропилкина сесть.

— Битте, господин Штропилкин!

Найдя для ответа подходящие немецкие слова, Стропилкин вытянулся во фронт:

— Гутен таг, господин капитан.

— Садитесь! — стараясь быть помягче, сказал переводчик. Стропилкин примостился на краешке складной табуретки. — Немецкое командование решило удовлетворить вашу просьбу и направить вас в тыл на строительство.

— Данке, данке!.. — Стропилкин на радостях вскочил и, сразу исчерпав свой запас немецких слов, стал усиленно жестикулировать.

— Однако командование просит вас перед отъездом переговорить с пленным Ивановым. Узнать у него, какие силы держат Акулово, что там у них в тылу.

Глаза Стропилкина растерянно забегали.

— Но это, извините, будет предательство!.. Я шел к вам с другими намерениями... Прошу передать господину капитану, что с точки зрения международных законов...

Все, что говорил пленный, переводилось быстро и точно. Наивная тирада Стропилкина вызвала у белобрысого капитана улыбку. Обхватив руками колено, он раскачивался на табуретке, мысленно потешаясь над наивностью своей жертвы: «Вот идиот! Сдался в плен и думает отдыхать!..»

Он поднялся и похлопал Стропилкина по плечу. Стропилкин вскочил и угодливо улыбнулся.

— Ничего, со временем будет хорошо служить! — усмехнулся капитан и сказал переводчику: — Продолжайте!

В конце концов Стропилкин согласился кое-что узнать.

— Но только, умоляю вас, таких поручений мне больше не давайте, — упрашивал он переводчика, и угодливая улыбка не сходила с его губ. — Поверьте, ведь это похоже на шпионаж...

— Мы это понимаем! Но нас заставляет необходимость. — Переводчик пожал плечами.

Солдаты привели Стропилкина к покосившейся бане. Часовой распахнул дверь и осветил помещение электрическим фонарем.

Пахнуло сыростью и запахом гнилых досок. У полка на соломе лежал закрытый каким-то рваньем человек в солдатской гимнастерке. Из-под лохмотьев высунулась голова в марлевой повязке. Воспаленные глаза человека щурились от света.

Стропилкин шагнул через порог.

— Добрый вечер! — сказал он.

— Что ж тут доброго? — Трошин снова опустил голову на солому. — Ты... кто будешь? — заикаясь, спросил он.

— Я? Воентехник Московской зоны обороны Стропилкин.

— Как сюда попал?