Шрифт:
Вскоре я был на месте. Я на секунду остановился и прислушался: судя по крикам Горлица была на своем месте и я четко слышал где она. Я мигом залетел в погреб, схватил две здоровых бутылки самогона и собирался бежать обратно, как вдруг вспомнил о том, что кончаются папиросы.
— Проклятье!
Мне нужно было еще заскочить домой. Внутри царила разруха — вся посуда была перебита, а мебель переломана. Свет не горел. Тогда освещая себе дорогу фонариком, я вошел в своды спальной комнаты. Возле кровати стояла тумба. Я заглянул в ящик, чтобы достать папиросы, но пачки не оказалось на месте.
Тогда я залез на кровать и стал шарить рукой под ней. Я помнил, как уронил туда пачку, будучи как-то пьяным и так и не достал ее.
Стоило мне только коснуться кровати, как я провалился в сон. Может быть, вы станете меня осуждать, что я поступил весьма опрометчиво. Но поймите меня правильно, я не спал вот уже несколько дней. Бесконечное бегство отняло у меня все силы.
И я просто уснул...
ГЛАВА 8 ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА
— Горлицин!!! Выходи раскулачивать тебя будем!!!
Я увидел роскошный двухэтажный дом кузнеца. Деревня в те времена была большая и густо заселенная. Поэтому единственный кузнец за долгие годы успел нажить себе приличное состояние. Шла революция, и нужны были деньги для красной армии.
Возле дома собралась толпа. Впереди толпы стояли солдаты с ружьями.
К ним из дома вышел Агап:
— Чаго расшумелись ироды! Чаго вам нужно?
— Вот раскулачивать тебя будем!!! — донеслись крики из толпы.
— По какому такому праву?! — не робея, защищался старик.
— По праву военного времени! — грозно ответили солдаты.
— По-добру отдашь имущество свое или по-другому как?
— Три коровы у него а! Посмотрите крохобор. Три лошади! — Кричали женщины из толпы.
— Ничаго я вам не отдам! Все мое честно нажитое!
— Да к стенке его! Да и дело с концом...
—Да!!! К стенке его!!! — кричала толпа.
Солдаты потащили старика к забору. Один из них выхватил наган из-за пояса (видать был главный) и четыре раза выстрелил. (Путыджжжж!!! Бах!!! Тышшш!!! Тадах!!!). На руке у него я увидел татуировку — это был серп и молот. Такая же татуировка была у моего деда на том же месте.
Из дома выбежала женщина пятидесяти лет — она была высокая худощавая. Я ее узнал — это была Просфира. Дочка бросилась в слезах к отцу и очень долго кричала.
— Будьте вы прокляты убийцы!!! Будьте вы прокляты!!!
(На этом видение сменилось другим)
Молодой пьяный рыбак идет через речную балку, пошатываясь и насвистывая себе под нос веселую мелодию. Он одет в рубаху, на голове фуражка, на лице усы, на ногах черные сапоги и широкие шаровары.
Рыбак подходит к покошенной избе за железным мостом. Там живет изгнанная из деревни дочь раскулаченного Агапа Ивановича.
Хозяйка радушно встречает гостя. Предлагает ему ночлег. Поит чаем из самовара. И это несмотря на то, что вся деревня относилась к ней с ненавистью.
Затем хмельной рыбак хватает ее под руки и тащит в кровать. Просфира особо не сопротивляется. Она уже в годах, а тут молодой парень. Дальше они в объятьях срывают одежду, осыпая страстно друг друга поцелуями. Лампада гаснет.
Я просыпаюсь.
Просыпаюсь? Что? Я уснул?
Не знаю, сколько я проспал, но не думаю что сильно долго. Только теперь это уже не имело значения. Возле меня на кровати кто-то лежал. Самое страшное, что этого кого-то я обнимал. На долю секунды мне показалось, что это Зина. Но я знал, что это не Зина.
Проклятую тварь выдавал смрадный запах.
Время остановилось. Я боялся даже дышать. Сколько я мог так лежать?
Я стал медленно убирать руку, потянулся за фонариком, дрожащими пальцами нажал на кнопку... и тут моя соседка обернулась.
Это была Горлица и она лежала со мной на кровати в темном доме... посреди ночи...(Раздался ее предвкушающий рык.)
Я закричал, и она закричала в ответ своим демоническим криком. Ее руки вцепились в меня намертво, она оскалилась и облизала мое лицо своим склизким длинным языком. Ее ехидная рожа коварно улыбалась.
— Очнись я не твой Сереженька!!! — завопил я от безысходности.
— Ты мой Сереженька! — сквозь улыбку острых зубов заявила Горлица.
Я был полностью в ее власти. Она отпустила мои плечи и вцепилась в горло.
Тварь яростно сдавливала костлявые руки на моей шее и лаяла подобно псине. Я задыхался, не имея никакой возможности вырваться. В отчаянии я выкрикнул: "Ведьма!!!"
Лицо Горлицы тут же переменилось. Вместо довольной ухмылки оно переполнилось злобой. Не отпуская моего горла из цепких рук, она взлетела вместе со мной к потолку, потом влепила меня в стену, продолжая душить.