Шрифт:
«Пятница» был самым большим клубом Алушты и располагался на самом берегу. От набережной клуб был отделен высоченной стеной из толстых бамбуковых стволов. Внутри стенки и перегородки были на любой вкус – деревянные, металлические и из композитных материалов. Примерно посредине был возведен двухэтажный «дом в доме» – для публики посолиднее. Для остальных столики были натыканы тут и там – хлипкие пластиковые и крепкие деревянные. Одна барная стойка сверкала никелем и посудой в дальнем углу, вторая – поменьше – располагалась сбоку от танцпола. Над ней нависала вместительная терраса с табуретами вдоль ограждения и столиками в глубине. В общем, «Пятница» была диким смешением архитектурных и дизайнерских стилей, направлений и эпох и могла при этом вместить добрую половину гуляющих по алуштинской набережной. Ну уж треть – точно.
Но пока под высокими сводами было тихо. Свет горел только над дальней барной стойкой и над огромным танцполом. Здесь небольшая бригада рабочих в комбинезонах разворачивала большой надувной бассейн размером с боксерский ринг. Руководил процессом Бобров.
Он, как и Краб с переодетым Самсоновым, прибыли в клуб морем, на катере. Кащеев Крабу с Самсоновым велел пока сидеть в каюте. Сам он быстро переговорил с администратором «Пятницы», потом с ведущим шоу Веселовым, который торчал у барной стойки с бокалом сока в руке.
Оператора Шорохина Григорий Васильевич долго не мог отыскать. Увидел его Кащеев только тогда, когда тот сам отозвался из-под деревянных балок перекрытия.
Шорохин спустился. Поздоровавшись с Кащеевым, он сообщил, что к съемке и трансляции в Интернете все готово.
– Только ракурс немного не тот! – сокрушенно покачал головой Шорохин. – Я пробовал по балкам пробраться, но с камерой стремно, свалиться можно…
– Сваливаться никуда не надо, – нахмурился Кащеев. – Нам только этого не хватало!
– Да я сам не хочу! – кивнул Шорохин. – Вот если бы, Григорий Васильевич, операторский кран мне, вот тогда бы я выдал картинку! Вся Алушта сбежалась бы к экрану! Я узнавал, на Ялтинской киностудии можно взять в аренду, вместе с техником…
Кащеев перестал слушать Шорохина, но несколько раз кивнул. Все «тварюги» в душе считают себя гениями с нереализованным потенциалом. Шорохин же был свадебным оператором, хотя и числился в штате местного телеканала.
– Это мысль! Обязательно об этом подумаем! – пообещал Кащеев. – А как ринг вообще смотрится, нормально?
– Да! Вполне! Но с краном, конечно, можно было бы выдать такую картинку, что вообще!
– Выдадим! – кивнул Кащеев, задрав голову. – Ладно, надо будет потом глянуть, что у нас за ракурс…
– Да можно и сейчас! – с готовностью повернулся оператор.
– Да нет! У меня тут кое-что срочное! – махнул головой Кащеев. – Давай готовься дальше!
Шорохин, который уже в принципе подготовился, отправился к бару и забрался на высокий табурет рядом с Веселовым. Когда Кащеев вынырнул из-за угла пару минут спустя, от бара доносилось: «план», «ракурс», «кран». Веселов кивал.
Кащеев прошел мимо диджейского пульта и свернул. Над пультом был устроен козырек. Как раз с него и должен был снимать поединки Шорохин. Кащеев взобрался наверх…
121
– Стоп! – сказал Логинов.
Моня щелкнул мышкой и спросил:
– Чего «стоп»?..
– Вот Степан! – ткнул незажженной сигаретой в угол экрана Виктор. – Отсюда давай в замедленном темпе…
На мониторе рывками пошло изображение ночной набережной. Запись была черно-белой. Вот Степан Горов выходит из-за кафе и огибает аппарат для измерения силы удара с грушей. Идет он в обнимку с девушкой. На повороте они останавливаются и тянутся губами друг к дружке. Дальше – объятия. Наконец Степан и девушка отрываются друг от друга и шагают к троллейбусной станции.
Теперь начиналось самое главное. Логинов прикурил сигарету и подался к монитору. Народа на набережной было хоть отбавляй. В течение минуты за Горовым к улице Горького свернуло не меньше двух десятков человек. Если за Степаном кто-то из них и следил, то в глаза это не бросалось.
Моня сокрушенно чмокнул губой:
– Ну? И что?
– Ты ж у нас учитель, тебе и карты в руки!
– Пускать по второму кругу?
– Давай сперва с другой камеры отсмотрим…
Моня защелкал мышкой. Логинов выпустил над его головой аккуратное колечко. Наконец бандит сказал:
– Открыл! Скоко там времени было?
– Тридцать пять минут с копейками, – сказал Логинов.
Благодаря известному времени нужный фрагмент на второй записи отыскали быстро. Картинка здесь была покрупнее, но обзор – меньше.
Отсмотрев минуту записи, Моня впал в уныние:
– Дохлый номер! Чего тут поймешь?
Однако Логинов сказал:
– А ну-ка вернись… Так… Теперь чуть вперед… Ага! Давай снова первую запись!..
Моня, не очень соображая, что к чему, щелкал мышью. Логинов «угукал». Наконец он подался назад и прикурил новую сигарету. Его лицо было непроницаемо. Моня повернулся и спросил: