Тогда генерал Краснов, все еще держа руку под козырек, сказал нам приветливо:

— Здравия желаю, господа офицеры.

Мы снова загремели в ответ.

Отряд был пропущен церемониальным маршем…»

Полковник Дроздовский на том параде находился в свите донского войскового атамана. Дисциплина, организация добровольческой бригады произвела на Краснова такое сильное впечатление, что он не сдержал и сказал Дроздовскому похвальное слово:

— Михаил Гордеевич, у вас идеальная воинская часть. Ее слаженность удивительна. А выправка — просто слов нет. А сколько в ротах Георгиевских кавалеров!

— Благодарю, Петр Николаевич, за доброе слово. В моей бригаде воины-добровольцы. Такие же, как и ваши донцы…

…Война брала свое: дроздовцы рвались в бой, желая сражаться за Белое дело. Три недели для их командиров же пролетели как один день. Когда полковник прибыл с прощальным визитом к войсковому атаману, у него с генералом от кавалерии Красновым в присутствии командующего Донской казачьей армией новоиспеченного генерал-майора Денисова состоялся долгий и непростой разговор:

— Петр Николаевич, добровольческая бригада готова покинуть Новочеркасск. Мне очень хотелось бы выразить вам от своих бойцов признательность за гостеприимство и радушие хозяев.

— О чем речь, Михаил Гордеевич. Ваши бойцы своими штыками брали Новочеркасск. Долг платежом красен. Да и полюбились на донской земле белые «дрозды», чего скрывать не стану.

— Тогда еще раз приношу вам нашу признательность.

— Михаил Гордеевич, у меня к вам есть предложение, которое с генералом Денисовым мы обсудили еще вчера.

— Какое же, ваше превосходительство?

— Мы хотели бы предложить вашей бригаде остаться на Дону, в составе Донской казачьей армии.

— В качестве кого?

— Быть Донской пешей гвардией. Войско готово взять вас на полное обеспечение.

— Но мы же добровольцы корниловского духа, Петр Николаевич.

— Это я знаю и понимаю. Но войдите в мое положение. У донского казачьего войска сегодня нет подлинно регулярных армейских войск — пехоты и полевой артиллерии.

— А пешие сотни станиц, которые сводятся в пешие полки?

— Их надо еще обучить воевать в пехотном строю, Михаил Гордеевич. Донской казак с давних пор был конным воином Прежде всего всадником, владеющим лучше всего пикой и саблей, а потом уж ружьем.

— Но войско же выставляло в Великую войну пешую казачью бригаду в шесть батальонов.

— Выставляло. Но с Кавказского фронта казачьих пехотинцев вернулось немного. А у нас сегодня пеших казаков-ополченцев из станиц и хуторов многие тысячи. Вот в чем беда.

— Беду с казачьей пехотой, Петр Николаевич, можно поправить.

— Каким образом, Михаил Гордеевич?

— Я своих добровольцев обучал пехотному делу и тактике во время похода с Румынского фронта с первых дней. Вы же знаете, что в бригаде, в стрелках, набиралась не одна сотня офицеров и нижних чинов из артиллерии, кавалеристов, инженеров. Есть даже воздухоплаватели.

— Дело в том, что ваши добровольцы в большинстве офицеры. За их спиной стоят годы обучения в кадетских корпусах и военных училищах. Казак же в станицах обучался прежде всего искусству конного бойца.

— Понимаю вас. Но война сегодняшняя — жестокая война. Она заставит переучиться любого, кто взялся за винтовку. Особенно тех, кто сражается за правое дело по своей доброй воле.

— Может быть, сегодня вы и правы, Михаил Гордеевич.

— Как тут, Петр Николаевич, не быть правым. Мы же на войне.

— Ясно. А я с генералом Денисовым надеялся, что у нас с гвардейской конной бригадой — мы свели в ней атаманцев и лейб-донцов — появится еще бригада пешей гвардии.

— Не могу. Я уже отдал приказ выступать на соединение с Добровольческой армией. Она в степи за Ростовом.

— Вы, Михаил Гордеевич, как я знаю, огорчены тем, что донское командование пошло на сотрудничество с германцами?

— Да, это правда. Я же убежденный монархист.

— И мы с Денисовым год с небольшим назад сражались за Российскую империю. Но Февраль семнадцатого все перевернул…

— Не стоит об этом. Сегодня же мы сражаемся за возрождение нашего Отечества.

— Сражаемся. Но для того, чтобы сражаться, Донской армии нужны винтовки и пушки, патроны и снаряды. Взять нам все это неоткуда. У нас нет на Дону ни Сестрорецкого ружейного завода, ни Петроградского патронного завода. Все это нам готовы дать немцы. И дают.

— Я об этом осведомлен, Петр Николаевич.

— Но вы должны знать и то, что часть полученного мы отдаем генералу Деникину, его Добровольческой армии. Ей тоже вооружаться и оснащаться откуда-то надо.