Однажды, когда мы шли к автобусной остановке, на нашей дороге неизвестно откуда возник его черный автомобиль. За рулем был сам Мэддокс, он сгорбился, нагнувшись вперед, как гонщик. Мэддокс направил машину на нас с Лиз и проехал так близко, что мы отпрыгнули в канаву. Нас обдало горячим воздухом, когда автомобиль пронесся мимо. Я подняла камень и бросила его вслед Мэддоксу, но камень не долетел.

После этого стало казаться, будто Мэддокс курсировал вокруг нас почти каждый день, пытаясь сбить нас с дороги, когда видел, что мы идем домой или едем на велосипедах в город. И когда бы ни выходила из дома, я всегда слышала шум его автомобиля. Я начала набивать карман камнями и, наконец, попала в цель, сделав ему хорошую вмятину, но чаще всего Мэддокс удирал слишком быстро, так что мне не удавалось как следует его ударить.

Мы не говорили об этом дяде Тинсли. Мы никогда серьезно не обсуждали, не пойти ли нам вообще в полицию, поскольку пока ничего не могли доказать. Жаловаться на Мэддокса означало получить еще больше неприятностей. Но то, что делал Мэддокс, действовало на Лиз. Она боялась и не хотела выходить из дома. И стала все чаще рассказывать о голосах, которые предупреждали ее, что Мэддокс прячется за каждым кустом и деревом.

Я продолжала говорить Лиз – и себе, – что голоса звучат только сейчас, они сразу исчезнут, как только Мэддокса признают виновным и отправят в тюрьму. Был декабрь, до суда оставалось три месяца, и я очень волновалась за сестру. И это заставило меня задуматься, не следует ли нам отказаться от дела. Если мы откажемся сейчас, то Мэддокс поймет, что это его террор вынудил нас сдаться. Мы должны будем уехать из города. Потому что я не представляла, что поеду на велосипеде по Байлеру, зная, что могу наткнуться на него, и он улыбнется ужасной улыбкой человека, который может сделать все, что пожелает. Но и отъезд из города не станет спасением. Мэддокс будет охотиться на Лиз, и от этого голоса начнут звучать еще сильнее.

Я решила, что не могу ждать до суда. Я должна убить Джерри Мэддокса.

У меня не было машины, чтобы задавить Мэддокса, поэтому нужно было придумать что-то другое. За домом Мэддокса находился какой-то холм, сложенный из валунов и камней. Я заметила его, когда работала у Мэддоксов, и тогда еще подумала, что если камни покатятся вниз, то могут кого-то серьезно поранить. Или даже убить. И я решила сама сдвинуть камни.

Я буду прятаться на холме, пока Мэддокс не выйдет из задней двери, чтобы проверить градусник и выбросить мусор в мусорный бак, и тогда я столкну камень вниз и раздавлю его, как жука.

На следующий день после школы я поехала на велосипеде в Байлер, оставила велосипед у библиотеки и прошла через двор соседей Мэддокса к холму за его домом. Я пробралась мимо низкорослых сосенок на холмик, который был высотой с кресло, и одну его сторону покрывал лишайник. Я толкнула камень, чтобы посмотреть, насколько он подвижен, и поняла, что не могу его пошевельнуть. Камень, наверное, весил целую тонну.

Мне нужен был помощник.

Лиз не годилась для такого дела, о дяде Тинсли нечего было и говорить. Единственным человеком, к которому я могла обратиться, был Джо Уайетт. Я жаловалась ему, как нас запугивает Мэддокс. Так что на следующий день в школе я объяснила ему свой план и спросила, захочет ли он мне помочь.

– Когда, куз? – произнес Джо.

Я рассказала, какие большие и тяжелые там камни. Джо не очень хорошо учился в школе, но был сообразительным. Джо сказал, что нам нужен рычаг, чтобы сдвинуть камень с места. У его папы есть длинный крепкий брусок, он как раз годится для такой работы.

На следующий день мы встретились с Джо у библиотеки, у него в руках был этот тяжелый брусок. Мы зашли в лесок за домом Мэддокса, и я показала камень. Джо подсунул под него этот брусок, но камень даже не шевельнулся. Джо взял камень поменьше и использовал его как точку опоры. Потом мы вдвоем нажали на длинный конец бруска и подвинули большой камень вперед.

– Получится, – кивнул Джо.

– С Мэддоксом покончено, – сказала я.

Мы сели на сосновые иголки и стали ждать.

Приблизительно через час мы услышали свисток поезда и громыхание и визг колес на железной дороге. Когда шум затих, открылась задняя дверь. Мы вскочили и схватились за конец бруска. Но вместо Мэддокса вышла Дорис. Она только что родила, в одной руке она несла своего розовощекого новорожденного, в другой – мешок с мусором.

Я почувствовала слабость во всем теле. Ярость, подстрекавшая меня к убийству Мэддокса, исчезла. Как бы сильно я ни ненавидела Дорис за то, что она встала на сторону мужа, я не собиралась убивать ни ее, ни маленького ребенка. Тут до меня дошло, что на самом деле я никого не хочу убивать, даже Мэддокса. Каким бы плохим он ни был.

– Может, это и не такая уж хорошая идея, – сказала я.

– Я тоже так думаю, – произнес Джо.

Мы увидели, что Дорис, не выпуская ребенка, подняла крышку бака, кинула туда пакет и положила крышку обратно. Потом она вернулась в дом. Джо вытащил брусок из-под камня.

– Хотя это была хорошая точка опоры, – проговорил он. – Могло бы получиться, если бы мы захотели.

Мы двинулись через холм от дома Мэддоксов.

– Значит, мы сдались? – спросила я.

– Нет, – ответил Джо и поддел ногой сосновую шишку. – Знаешь, мы можем все-таки напакостить Мэддоксу.

– Что ты хочешь сказать?

– «Понтиак».

Мы с Джо хотели разбить ветровое стекло, но побоялись, что шум заставит Мэддокса выскочить из дома. Потом Джо предложил испортить замки, но мы отказались и от этой идеи, поскольку это было бы всего лишь косметическое повреждение. В конце концов решили, что лучше всего изрезать шины. Мэддокс может, конечно, купить новые, но мы должны по-настоящему заявить о себе. А новые шины тоже можно изрезать.