Гамаш промолчал. Он знал, что молодой священник ошибается: иногда бывает слишком поздно. Генерал Монкальм знал это. И он, Арман Гамаш, знал это.

– Им нужно было продать все эти коробки с книгами, – сказал наконец Том Хэнкок, забывшись в собственных воспоминаниях. – Но вот теперь это символ для вас. Лит-Ист, заполненный до отказа никому не нужными английскими словами. Придавленный прошлым.

– «Je me souviens», – прошептал Гамаш.

– Он погребет их под собой, – печально сказал преподобный мистер Хэнкок.

Гамаш начинал понимать это сообщество и это дело.

И себя.

– Еще десять.

Клара застонала и одновременно задрала обе ноги.

– Спину держать ровно!

Клара проигнорировала приказ. Это было некрасиво. Определенно далеко от идеала, но она, черт побери, все равно была полна решимости сделать это.

– Один, хрип, два, стон, три…

– Я тебе рассказывала, как каталась на лыжах на Мон-Сен-Реми?

Пине, их инструктору, явно и дышать не требовалось. Ее руки и ноги жили независимо от остального тела, двигались с военной точностью, пока она лежала на коврике и болтала, словно они расслаблялись на пляже.

Мирна без умолку бранилась и потела, а иногда производила и другие звуки, а Рики Мартин пел «Livin’ la Vida Loca». Клара всегда была рада возможности заниматься рядом с Мирной, поскольку любое число грехов и звуков можно было списать на нее. И за ней было легко спрятаться. За Мирной мог спрятаться весь класс.

– Если ты ее подержишь, я ее убью, – сказала Мирна Кларе.

– Но как? Нам это не сойдет с рук, – задумчиво ответила Клара.

Ей удалось еще двенадцать раз поднять ноги, хотя Пина объявила только о десяти, и теперь инструктор горько жаловалась на сноубордистов, а ее пневматические ноги тем временем без устали ходили вверх-вниз.

– Никто и слова не скажет, – пробормотала Мирна, на миллиметр приподнимая ноги. – А если будут грозить, мы и их убьем.

На взгляд Клары, план был неплох.

– Ну, как там у нас с ногами? – спросила Пина. – Три, четыре…

– Уговорила, толстуха, я согласна, – фыркнула Клара.

– И я тоже, – сказала Доминик Жильбер по другую сторону от Клары.

Ее голос стал почти неузнаваемым, как и ее пунцовое лицо.

– Боже милостивый, – взмолилась Жена с другого конца комнаты, – сделайте уже это поскорее!

– Что сделайте? – спросила Пина, начиная вращать ногами, как на велосипеде.

– Убить тебя, что же еще, – выдохнула Мирна.

– Ах, это, – рассмеялась Пина, которая так и не осознала, насколько близко ее группа подходила к этому на каждом занятии.

Еще двадцать минут – и все закончилось последним движением тайцзицюань, во время которого Клара сосредоточилась на убийстве. Это было здорово, она восхищалась Пиной, и занятия были ей необходимы.

Вытершись полотенцем и свернув коврик, Клара подошла к группке женщин, собравшихся в центре комнаты. Через несколько секунд она поняла, что разговор вертится вокруг нужной ей темы.

– Вы видели, что инспектор Бовуар вернулся в деревню? – спросила она как бы невзначай, вытирая капельки пота на шее.

– Бедняга, – пожалела его Ханна Парра. – Но ему вроде бы уже лучше.

– Мне кажется, он такой симпатичный, – сказала Жена.

Глаза у нее были большие, выразительные, без всякого намека на лукавство.

– Ничего тебе не кажется, – рассмеялась Мирна. – Он слишком тощий.

– Я бы его откормила, – сказала Жена.

– В этом инспекторе что-то есть, – заметила Ханна. – Я хочу его спасти, вылечить, чтобы он начал улыбаться.

– Мистер Спок, – сказала Клара. Разговор уходил не совсем в ту сторону, как ей хотелось, и оттого, что она выводила его в космическое пространство, толку было мало. – Вулкан! – пояснила она, глядя на недоумевающих женщин. – Да бога ради, вы еще скажите мне, что не смотрели «Звездный путь». Все влюбляются в мистера Спока, потому что он такой крутой и держится уединенно. Они хотели разбить этот лед и добраться до его сердца.

– Мы вовсе не до его сердца хотим добраться, – сказала Ханна, и все рассмеялись.