позабираю! Нет, нет! Я уверена, что Леонид Аркадьевич пойдет нам навстречу.

Надо будет пригласить его к нам на пельмени. Он знает, что ты земляк

Лопоухова?

Кареглазов. Кажется, знает.

Люция. Напомни. Обязательно напомни. Теперь это для него может иметь

значение.

Входит секретарша, за ней Ленский.

Ленский (секретарше, любезно). Как ваше имя-отчество?

Секретарша (сдержанно). Вера Петровна.

Ленский. Очень приятно. Вы можете быть свободны, Вера Петровна.

Благодарю вас.

Секретарша выходит, затворив за собой дверь.

Кареглазов. Леонид Аркадьевич! Мы уже тут!

Ленский. Приношу свои извинения, что заставил вас ждать. Говорил с

Москвой. Приветствую вас, Самсон Петрович! Добрый день! (Раздевается у

вешалки.)

Звонит телефон.

Кареглазов (снимает трубку). Говорите... Простите, Степан Феофанович!

Не узнал по голосу!.. Надо узнавать?.. Да я-то сразу понял, что начальство, а вот кто именно - не разобрал!.. Слушаю, Степан Феофанович! Так, так...

Понятно... Безусловно... (Смотрит на Ленского, тот настораживается.) Справедливое замечание... Целесообразно... Приму меры... Все будет, как вы

указали... Прослежу лично. (Кладет трубку. Ленскому.) Ну-с, вот! С вас, как

говорится, причитается. (Серьезно.) Приказ о вашем назначении товарищем

Лопоуховым только что подписан. Вне всякой очереди! Сегодня товарищ Синица

сдаст вам дела, ключ от сейфа, ну и так далее... Кабинет, как видите, мы вам

уже освободили. Лозунг повесили. Нельзя сказать, чтобы мы были формалисты.

Ленский. Нет. Этого нельзя сказать. (Задумывается.)

Кареглазов. А вот некоторые слои населения придерживаются другого

мнения. Да, да! Считают нас и формалистами, и бюрократами, и еще черт знает

чем! Пишут заявления, жалуются в вышестоящие организации... выступают с

трибуны... А ведь если вдуматься, приглядеться к нам поближе, ну какие же мы

формалисты и бюрократы? В чем это выражается? Может быть, в том, что товарищ

Лопоухов, человек безусловно думающий, незаурядный, отдающий всего себя без

остатка нашему делу, не смог, видите ли, принять какую-то там гражданку

Овечкину, которая пришла к нему жаловаться на то, что ее кто-то там обижает?

(Зловещим шепотом.) Подождите, она еще и до вас доберется! А не она, так

другие доберутся!

Люция. Зачем ты пугаешь Леонида Аркадьевича?

Ленский. Продолжайте, продолжайте, Самсон Петрович!

Кареглазов (распалясь). Доберутся! Обязательно доберутся! Не посмотрят,

что вы кандидат наук, что у вас вся грудь в орденах, высшее образование -

МГУ!.. Уверяю вас, не посмотрят! Настрочат какой-нибудь пасквиль в

"Крокодил"! А то и повыше!

Ленский. Фельетончик в газетку! Ха-ха!

Кареглазов. Да, да, да! Я уж их знаю! Теперь всем критиковать

разрешается! Всем и всех! (Показывает на лозунг.)

Люция (заученным тоном). И в то же самое время у всех на глазах

происходят действительные безобразия! Если бы я была женой главного

режиссера, никто бы не посмел мне слова сказать. Я играла бы во всех

спектаклях! Да так оно и было, когда я работала в Шуе. Но стоило мне

полюбить другого человека, выйти замуж за Самсона Петровича и переехать в

этот город, как у меня вдруг сразу, ни с того ни с сего, не оказалось "искры

божьей"! Да что же это такое? Десять лет я работала в театре без этой

"искры", имела прессу, меня называли ведущей, я везла на себе весь основной

репертуар, не допускала никаких дублерш, играла и мальчиков и девочек, Анну

Каренину! Мое имя писали в афишах жирным шрифтом, и вдруг теперь на том

основании, что у меня нет этой проклятой искры, меня выбрасывают из театра!

Как вам это нравится?

Кареглазов. Люция!

Люция. Я знаю, что я говорю!

Кареглазов. Люция! Успокойся! Леонид Аркадьевич нам поможет.

(Ленскому.) Надеюсь, вы не откажете помочь нам хотя бы советом?

Ленский. С удовольствием. Я готов.

Люция. Леонид Аркадьевич, умоляю вас, вы все можете!

Секретарша (появляясь в дверях). Товарищ Кареглазов! Пришла гражданка

Овечкина. Вас спрашивает.