позвонит мне в больницу.

Чельцов и Щеглова уходят. Входят Алексей и Лариса.

Лариса рассматривает фотоснимки.

Алексей. Вот этот снимок, пожалуй, лучше других! Тут у тебя такое

вдохновенное лицо, как у Элизабет Тейлор!

Лариса. У Тейлор не лицо, а маска! Мне вот этот снимок больше нравится!

Алексей. Здесь у тебя тяжелый подбородок, как у Симоны Синьоре!

Лариса. Тогда этот. Распущенные волосы. А что? Распущенные волосы мне к

лицу. Ты мне сам это говорил.

Алексей. Согласен. Этот хорош. Здесь ты, как Марина Влади...

Лариса. Ладно. Пусть будет этот. Печатай!

Алексей. Теперь мне надо знать: в каком количестве вы хотите иметь свое

изображение и для каких целей?

Лариса. Как - в каком количестве?

Алексей. Сколько? Полдюжины? Дюжину? Какого формата? На какой бумаге?

Бумага бывает глянцевая и матовая. Формат любой. Ну что? Я что-нибудь не так

сказал?

Лариса. Не так. Ты вообще меня не понял. Вообще.

Алексей. Поясни: что я не понял?

Лариса. Я думала, что отберешь лучший снимок и напечатаешь его... на

обложке в журнале.

Алексей. На обложке журнала?

Лариса. Да! А что? Разве это так трудно? Разве ты не можешь это для

меня сделать? Журнал "Советский экран" все время печатает на обложках

чьи-нибудь портреты.

Алексей. Значит, ты хочешь увидеть свой портрет на обложке журнала

"Советский экран"? А почему не "Советский Союз" или не "Советская женщина"?

Они издаются сразу на нескольких языках.

Лариса. Не издевайся! Почему тебе легче напечатать портрет какой-нибудь

свиноматки-рекордистки, чем портрет хорошенькой женщины?

Алексей. Потому, что у нее исключительно высокие показатели.

Лариса. Глупости все это! Захотел бы, так напечатал! Можно подумать,

что у тебя нет связей! У тебя во всех редакциях друзья-товарищи. Вот уеду на

юг. Одна. Тогда будешь знать. Самый разгар сезона, а я торчу здесь, с тобой, в городе. А я еще не в том возрасте, чтобы приносить себя в жертву. Напрасно

ты думаешь...

Алексей. Начала про Фому, а закончила про Ерему.

Лариса. Пожалуйста. Молчу. Ты для меня вообще ничего не можешь сделать.

Путевку в "Спутник" достать не можешь. Портрет напечатать на обложке не

можешь. А что ты можешь?

Алексей. Могу проводить тебя на юг с пачкой фотографий. Будешь дарить

их своим поклонникам на пляже. А потом выйдет на экраны фильм с твоим

участием и будут продавать твои изображения на каждом углу по двадцать

копеек за штуку во всех киосках. Все будет. Но тебя не погубит слава. Нет, ты выйдешь замуж, купишь породистую собаку и будешь гордиться ее

лауреатскими медалями за неимением своих.

Лариса. Дурак, но ведь ты-то что? Ты что? Будешь снимать мою собаку и

хвастаться перед своим знаменитым отцом, что этот снимок поместили в журнале

"Служебное собаководство" на последней странице!

Лариса идет к выходу и сталкивается с входящим Щегловым.

Щеглов. Здравствуйте, Лариса. Присаживайтесь, пожалуйста. А где Оля?

Входит Щеглова.

Оля, извини, что я задержался. Сейчас восемь тысяч шестьсот шагов отмахал.

Иду по набережной, смотрю - в Москве-реке рыбу стали ловить! Один чудак пять

вот таких шпротин поймал. А я чем хуже? Приду, сяду на парапет, ноги свешу, буду за поплавком следить, а сам о смысле жизни думать... Как сказал Гете:

"Остановись, мгновение, ты прекрасно". Я уже и набережную себе подобрал.

Бережковскую! Там, говорят, поклевка лучше...

Щеглова. Ты чаю хочешь?

Щеглов. Давай.

Щеглова. Лариса, чаю?.. А у нас сегодня в музее событие!

Алексей. Что, украли экспонат?

Щеглова. Нет. Совсем наоборот. Приходит в дирекцию некая старушенция и

предлагает в дар музею большую папку с рисунками. Меня вызывают. Смотрю. И

что же вы думаете?.. Пятнадцать подлинников фламандских и голландских

мастеров! Спрашиваю, откуда у нее эти рисунки. "Храню, говорит, больше

пятидесяти лет. Достались от деда". Спрашиваю: "А знаете ли вы им цену?" Она

говорит: "Знаю - они бесценны!"

Лариса. А сколько бы она могла за них получить, если бы продала?