Забродина. Милый наш, дорогой наш Иван Иванович! Такой юбилей!

Щеглов. А кто автор стихов? Машенька?

Огуренкова. Нет, Иван Иванович, это коллективное творчество членов

партийного бюро!

Щеглов. Очень талантливое партбюро, трогательно. Большое спасибо. Это

было так непосредственно, так мило... Можно курить! Курите, пожалуйста!

Чельцов. Нет, нет, нет! Самоубийцы, в коридор!

Щеглов. Перестань, Леня. Сегодня...

Бабаян. Иван Иванович, а как вам понравился глаз?

Щеглов. Чудесный глаз!

Чельцов. Что за глаз?

Щеглов. О! Мне филатовцы из Одессы преподнесли муляж глазного яблока из

пластмассы на хромированной подставке. А в зрачке светящаяся цифра "60". И

эта прелесть несусветная все время моргает. Кстати, где ж он, этот глаз?

Откуда он на меня смотрит?

Бабаян. Мы его в вашем кабинете поставили. Там он будет на месте. Не

дома же его держать!

Чельцов. Одному отоларингологу, помню, на юбилее огромное ухо

преподнесли, а в нем вмонтирован радиоприемник. Как это ухо вдруг заговорит

человеческим голосом: "Передаем сводку погоды!"

Костромин. Иван Иванович! Вот, как вы сами понимаете, все полученные в

ваш адрес телеграммы я зачитать, конечно, не смог! Их более трехсот!

Пришлось сделать выборку! Пятнадцать правительственных и десять из-за рубежа

я зачитал!

Щеглов. Вы объявили, как Левитан!

Щеглова. И еще одна телеграмма. (Читает.) "Поздравляю дядю профессора

высоким званием, большое спасибо за глазик. Брижитт Петрищева".

Костромин. А еще в адрес клиники пришла поздравительная телеграмма из

Лондона, от Королевского общества хирургов. Она тоже здесь!

Щеглов. Очень мило с их стороны! Не забыли коллегу! Одну минутку... Я

сейчас. Почему мы к столу не идем? (Выходит.)

Костромин. Скуратов тоже телеграмму прислал: "Горжусь от всего

сердца..." И так далее. Но я ее в сторону! Не стал зачитывать.

Бабаян. Правильно сделал.

Забродина. А почему, собственно, в сторону и почему вы ее не зачитали?

Костромин. Не стоит бередить старое.

Огуренкова. Старое? Это инцидент старый, а явление вовсе не устарело.

Бабаян. "И вечный бой. Покой нам только снится...".

Щеглова. Только уж в этот бой Ивана Ивановича не втягивайте. Пощадите

его сердце.

Забродина. А кстати, где теперь Скуратов?

Костромин. Где-то на Украине. Кажется, в Одессе. Во всяком случае,

телеграмма оттуда.

Бабаян. Ручаюсь, что уже докторскую пишет.

Огуренкова. Еще не известно, чьими чернилами...

Машенька. Ну, правда, первый раз в жизни пригласили на банкет, платье

новое сшила, готовилась, думала - танцы будут, а все как у нас в клинике, попала на производственное совещание.

Соня. Правильно, Машенька! У нас сегодня праздник. Сотни телеграмм!

Тысячи пожеланий! Море цветов! А самая счастливая - я!

Щеглова. Соня, когда у тебя самолет на Камчатку? Ты успеешь собраться?

Соня. Все уложено. Лечу сегодня ночью.

Щеглова. Писать будешь?

Соня. Через день!

Входит Щеглов в докторской мантии. Его встречают

аплодисментами.

Щеглов. Посмотрите на меня! Леди энд джентльмены! Пропустим по

маленькой! (Ставит на стол две бутылки шампанского.) Как, Леонид? Ты - мой

лечащий!

Чельцов. Не очень-то, Иван Иванович! Вы у нас под строгим наблюдением.

Но один бокал шампанского мы вам дадим выпить! Один!

Бабаян. Тогда уж лучше рюмку коньяку!

Щеглов. Тогда лучше и то и другое!

Машенька и Ольга Ильинична разносят бокалы шампанского.

Появляется Алексей. Он сбрил бороду.

Господи, помилуй! Я не узнаю: кто же это?

Алексей. Я - ваш сын Алексей! Отсутствие моей бороды - подарок к твоему

юбилею! Поверь, отец, это мне дорого стоило!

Щеглов. Бесценный подарок!

Соня. Алешка! Так вот ты какой на самом деле! А я и не подозревала.

Только фотографию свою на прощанье подаришь мне с бородой! Обязательно с