Шрифт:
Это значит, что она каждый день своей жизни думала о Бобе, делала что-то, чтобы он не увидел этого текста, и тем не менее сделала так, чтобы он обязательно его в конце концов увидел.
Ее прощание. Он не хотел его читать. Он уже выплакался начисто, в нем ничего не осталось.
Но она хотела, чтобы он прочел. После всего, что она для него сделала, он это должен сделать для нее.
Файл был с двойным шифром. Открыв его своим ключом, Боб увидел шифр сестры Карлотты. Он понятия не имел, какое должно быть ключевое слово, а значит, оно должно быть такое, что сестра Карлотта ожидала, чтобы Боб его нашел.
Так как подбирать ключ он будет лишь после ее смерти, решение было очевидно. Боб ввел слово «Проныра», и процесс расшифровки закончился.
Как Боб и ожидал, это было письмо.
Дорогой Джулиан, дорогой Боб, дорогой мой друг!
Может быть, меня убил Ахилл, может быть, и нет. Ты знаешь, как я отношусь к мести. Отмщение принадлежит Богу, и к тому же гнев делает людей глупцами, даже таких умных, как ты. Ахилла надо остановить потому, что он такой, какой он есть, а не за то, что он сделал мне. Как я умру – мне безразлично. Мне было важно только, как я живу, а это пусть судит мой Искупитель.
Но ты уже все это знаешь, и пишу я не поэтому. Есть одна вещь, которая касается тебя и которую ты должен знать. Это не очень приятные сведения, и я собиралась подождать до тех пор, пока ты сам кое о чем догадаешься. Но я также не хотела, чтобы моя смерть оставила тебя в неведении. Это дало бы Ахиллу или слепому случаю – что бы ни было причиной моей внезапной смерти – слишком много власти над тобой.
Ты знаешь, что ты родился в процессе нелегального научного эксперимента над эмбрионами, похищенными у твоих родителей. У тебя сохранились неестественно ранние воспоминания о твоем удивительном спасении в бойне, постигшей твоих братьев и сестер, когда эксперимент был прерван. То, что ты сделал в этом возрасте, говорит каждому, кто об этом слышал, насколько ты невероятно умен. Чего ты до сих пор не знал – это почему ты так невероятно умен и что это значит для твоего будущего.
Человек, укравший твой замороженный эмбрион, был ученым – своего рода. Он работал над генетическим усовершенствованием человеческого разума. Эксперимент был основан на теории одного русского ученого по имени Антон. Этот Антон находился под гипнотическим внушением и не мог рассказать прямо, но изобретательно нашел способ обойти встроенные ограничения и сумел рассказать мне, какие изменения он над тобой произвел. (Он считал, что их можно выполнять только над неоплодотворенной яйцеклеткой, но это на самом деле была проблема техническая, а не принципиальная.)
У человеческого генома есть один двусторонний ключ. Одна из его сторон связана с человеческим разумом. Если его повернуть, он блокирует способность мозга ограничивать собственную емкость. У тебя ключ Антона был повернут. Твой мозг не застыл в развитии. Он не прекратил создания новых нейронов в положенном возрасте. Он продолжает расти и создавать новые связи. У обычных людей увеличение мозга и создание системы нейронных связей заканчиваются на определенной стадии развития; твой же мозг добавляет новые мощности и новые связи по мере необходимости. У тебя, каков бы ни был твой опыт, способность к восприятию всегда будет как у годовалого ребенка. Озарения, которые для младенцев вещь рутинная и которые стоят дороже всего, на что способен мозг взрослого, останутся с тобой на всю жизнь. Например, ты всегда сможешь изучить новый язык как свой родной. Ты сможешь поддерживать в собственной памяти такие связи, которых нет ни у кого. Иначе говоря, ты – неисследованная территория или территория, которая исследует себя сама.
Но снятие оков с мозга имеет свою цену. Ты уже, наверное, догадался. Если мозг продолжает расти, что будет с головой? Как вся эта масса удержится внутри?
Голова, конечно, тоже будет расти. У тебя никогда не зарастут швы черепа. Я, естественно, следила за обмерами твоей головы. Мозг растет медленно, и мощь интеллекта во многом обусловлена созданием дополнительных нейронных связей, а не увеличения количества серого вещества. Так что ты пока мог и не заметить увеличения окружности головы, но оно происходит.
Дело вот в чем: другая сторона ключа Антона связана с ростом человека. Если бы мы не прекращали расти, мы бы умирали очень молодыми. Долгая жизнь требует жертвы в виде серьезной толики разума, потому что мозг должен остановиться в росте на довольно ранней стадии. У большинства людей этот момент находится в очень узком диапазоне. Но тебя на этом графике вообще нет.
Боб, Джулиан, дитя мое, ты умрешь очень молодым. Твое тело будет расти не так, как у созревающего подростка, рывками. Как сказал мне один ученый, ты никогда не достигнешь взрослого роста, потому что для тебя этого понятия нет. У тебя будет только рост на момент смерти. Ты будешь медленно расти и тяжелеть, пока не откажет сердце или не сломается позвоночник. Я говорю грубо и прямо, потому что смягчить здесь ничего нельзя.
Никто не знает, как пойдет твой рост. Сперва я очень радовалась, когда казалось, что ты растешь медленнее, чем вначале предполагалось. Мне говорили, что к подростковому возрасту ты догонишь сверстников, но этого не случилось. Ты от них отставал. И я надеялась, что Антон ошибся и ты проживешь, быть может, до пятидесяти или хотя бы сорока лет, ну до тридцати. Но за тот год, что ты провел с семьей, твой рост ускорился. Все показывает, что он будет ускоряться и дальше. Если ты проживешь до двадцати, это оправдает самые смелые ожидания. Если ты умрешь до пятнадцати, это будет не удивительно. Я плачу, когда пишу эти слова, потому что если есть на свете ребенок, который мог бы послужить человечеству в течение долгой взрослой жизни, то это ты. Нет, не буду себя обманывать: я плачу, потому что ты для меня во многом был как сын, и только одно меня радует, если ты читаешь эти слова: раз ты их читаешь, это значит, я умерла раньше тебя. Понимаешь, самый большой страх всех любящих родителей – это хоронить ребенка. Мы, монахини и священники, от него избавлены, если не примем его на себя сами, как поступила я, безрассудно и радостно.