– Конечно, ради нее. Ты знаешь, что я всегда любил ее. – Энтони замолчал и затаил дыхание. Вокруг было совершенно тихо. – Только вчера я получил от нее личное письмо. Она хочет знать, как я поживаю и так далее. В то же время я поговорил со священником Баллардом. Он готов пойти на дело и избавиться от узурпаторши. Он и еще шесть человек. Полагаю, ты захочешь присоединиться к нам? Ты сможешь увидеть королеву Марию своими глазами.

– Присоединиться к вам? – слабым голосом спросил Чидиок.

– Я собираюсь раскрыть ей наш план. Без ее благословения он превратится в ничто, но, если она благословит его, он не сможет потерпеть неудачу!

– Умоляю тебя, только не в письменном виде! – воскликнул Чидиок. – А что до ее благословения… послушай, дружище: все, к чему она прикасается, идет прахом! Иногда мне кажется, будто она и он – одно и то же.

– Ты ищешь оправдание для собственной трусости. Я найду другого вместо тебя.

– Нет, я приду, только… – Он помедлил. – Пожалуйста, будь осторожен.

Оставшись в одиночестве в своем просторном, модно обставленном рабочем кабинете с инкрустированным итальянским столом, стульями с отделкой из черного дерева, золотыми подсвечниками и мраморным бюстом Марка Аврелия, Энтони Бабингтон начал составлять письмо для своей королевы. На столе стояла статуэтка Девы Марии из слоновой кости, с мольбой взиравшая на Марка Аврелия. Дед Энтони очень ценил эту старинную статуэтку; семейное предание гласило, что ее изготовили в знак благодарности за то, что их семья выжила во время эпидемии Черной Смерти [19] . «Но теперь по стране бродит другая Черная Смерть, – подумал Бабингтон. – Это ересь, или утрата души».

Он тряхнул головой, чтобы прояснить мысли. Он устал; вино и долгое бодрствование наконец сказались на его состоянии. Но письмо нужно написать сейчас, когда никто не может потревожить его.

Он зажег свечу на столе и некоторое время сидел, глядя на то, как свет оттеняет точеную красоту изящных черт Девы Марии. «В наши дни вся эта красота подвергается осквернению и гибнет под ударами еретиков… безусловно, это должно огорчать Христа и Матерь Божью. Да. Вот почему я делаю это. Вот почему это должно быть сделано».

Он достал лист бумаги лучшего качества и начал составлять письмо для Марии, королевы Шотландии, несправедливо заключенной истинной королевы Англии.

Он изложил план в описании Балларда и Сэвиджа. Должно произойти вторжение из-за границы, осуществленное под руководством короля Испании, с достаточным количеством солдат, чтобы гарантировать успех. К испанской армии присоединятся верные английские католики – еще одно мощное воинство. Елизавета будет схвачена и убита, иначе все остальное теряет смысл.

«О, великая и добродетельная королева!

Приветствую Вас и заверяю в своей абсолютной преданности Вашему делу, как было раньше и всегда. Итак, мы с друзьями преисполнены решимости, пусть даже ценою нашей жизни и состояния, добиться Вашего освобождения из тюрьмы и разделаться с Узурпаторшей. Мы ожидаем Вашего одобрения; когда же мы получим его, то немедленно приступим к действию и достигнем успеха или погибнем. Смиренно прошу Вас наделить нас полномочиями от Вашего королевского имени и направлять наши действия.

Что касается Узурпаторши, от покорности которой мы свободны благодаря ее отлучению от истинной церкви, то шесть благородных джентльменов, моих личных друзей, во имя ревностного служения католической вере и вашему величеству, готовы привести в исполнение трагический приговор над нею. Уповаю на то, что в соответствии с их благими намерениями и щедростью вашего величества их героическая попытка будет достойно вознаграждена, если они останутся живы, или же награду получат их потомки. Прошу разрешения вашего величества заверить их в этом обещании».

Да, он надеялся, что она согласится. Это действительно было трудное и рискованное мероприятие.

«Я сам, во главе десяти джентльменов, освобожу Вас из темницы. Мы будем частью большого отряда, минимум в сотню людей, которые опрокинут стражу, которая Вас охраняет, и выведут Вас на свободу.

О, моя любимая госпожа и королева, мне будет трудно пережить дни, которые пройдут до той минуты, когда я встречусь с Вами лицом к лицу и подарю Вам свободу».