Шрифт:
Она сняла с пальца сапфировое кольцо с большим камнем квадратной формы.
– Это для моего храброго родственника лорда Клода Гамильтона.
Остальные драгоценности отправлялись королю и королеве Франции, Екатерине Медичи и Гизам. Бургойн получил ее музыкальный альбом в бархатной обложке.
– Вспоминайте наше пение зимними вечерами, – сказала она.
Осталось совсем немного вещей.
– Эти золотые четки я возьму с собой на казнь, – решила Мария. – Но на эшафоте я передам их тебе, Джейн. Я хочу, чтобы после моей смерти их вручили Анне Дакр, верной католичке и невестке герцога Норфолкского.
Она прикоснулась к алмазу, который по-прежнему носила на шее:
– Пора снять его. Я обещала ему носить этот алмаз до самой смерти; теперь время пришло. – Она протянула алмаз Джейн. – Я также возьму на плаху медальон Agnus Dei, но хочу, чтобы потом ты взяла его, Элизабет. Он не должен достаться палачу.
Элизабет снова расплакалась.
Было уже больше девяти вечера. Оставалось составить уже начатое завещание. Мария наклонилась над письменным столом и постаралась вспомнить все, чем она еще владела. Она назначила своими душеприказчиками герцога Гиза, архиепископа Битона, епископа Лесли и дю Руссо, распорядителя ее вдовьего наследства во Франции. Она оставила распоряжение о проведении заупокойной мессы, пожертвованиях для бедных детей и священников в Реймсе и вкладе на нужды католической семинарии. Своим фрейлинам она разрешила отвезти ее карету и лошадей в Лондон и продать их, чтобы оплатить расходы по возвращению в родные места.
Закончив работу, Мария свернула лист бумаги. У нее разболелась рука, но еще оставались другие письма. Поскольку она не могла лично исповедаться перед отцом Депре, приходилось делать это в письменном виде. Она устало взяла перо и постаралась сосредоточиться, представив себя стоящей перед ним на коленях. В глубоких тенях по углам комнаты она видела саму смерть, наблюдавшую за ней, скрестив на груди костлявые руки и зияя пустыми глазницами.
«Дорогой отец во Христе,
Прошу вас бодрствовать и молиться за меня в эту ночь, мою последнюю ночь на земле. Я искренне признаюсь в своих многочисленных грехах…»
Время приближалось к полуночи. Мария подождала в тишине, не раздастся ли звон колокола, возвещавший о наступлении нового дня, но ничего не услышала.
Она взяла другой лист бумаги и начала последнее письмо, адресованное Генриху III, королю Франции.
«Генриху III, христианнейшему королю Франции,
8 февраля 1587 года.
Дражайший царственный брат, по воле Божьей и за мои грехи я оказалась во власти моей кузины, королевы Англии, от чьих рук я претерпела многое в течение почти двадцати лет. Она и ее придворные в конце концов приговорили меня к смерти…
У меня нет времени дать Вам полный отчет обо всем, что произошло, но если Вы выслушаете моего врача и других моих несчастных слуг, то узнаете правду, как и то, что я, слава Богу, не боюсь смерти…»
Она подняла голову и напрягла зрение, вглядываясь в темные углы. Действительно ли она имеет в виду то, что написала? Лучше не упоминать об этом заранее…
Мария продолжала писать, поверяя ему заботу о своих слугах и собственных похоронах. Поможет ли он ей хотя бы в этом? Ей приходилось доверять ему. Наконец она пошарила в маленьком бархатном кошельке и достала два драгоценных камня без оправы: аметист и гелиотроп.
«Я осмелилась послать два драгоценных камня, талисманы против болезней, веруя в то, что Вы будете пребывать в добром здравии и проживете долгую и счастливую жизнь. Примите их от Вашей любящей невестки, которая в преддверии смерти выражает самые теплые чувства к Вам…
Среда, два часа утра.
Ваша любящая и преданная сестра,
Marie R.».
Два часа пополуночи! Ночь проходила очень быстро.
«Но что с того? – спросила она себя. – Нельзя было ожидать, что я спокойно засну. Скоро я упокоюсь вечным сном».
Не слишком ли поздно для обычного чтения вместе с ее фрейлинами? Разумеется, поздно. Мария с трудом встала и направилась к постели. Было уже слишком поздно даже для того, чтобы раздеться. Она не хотела будить помощниц, а ее собственные пальцы слишком распухли. Она легла полностью одетой и закрыла глаза. «О Боже, дай мне мужества! Пусть я не дрогну в смертный час! – молилась она. – Я не выдержала Твое последнее испытание, но Ты в Своей бесконечной милости даровал мне другое. Помоги мне сейчас!»
Вдруг рядом с собой Мария услышала шорох, она открыла глаза и увидела Джейн и Элизабет, стоявших у изголовья. Обе уже были одеты в траурные черные платья.
– Вы рано подготовились, – сказала Мария. Вид собственных фрейлин, носивших траур по ней, глубоко потряс ее. – Я же стала слишком медлительной. Но хотя уже поздно, мне хотелось бы завершить день на обычный манер. Джейн, ты можешь почитать мне из часослова?
– Конечно, – ответила та и раскрыла книгу.
– Выбери жизнь великого грешника, – попросила Мария.