Тревога не покидала Клинта до тех пор, пока он не разбил свой лагерь в Заливе Пиратов. Прежде всего он принялся варить на костре лосося. Он поймал его возле Вайнлэнда, и тюлень свою долю съел сырой. Ожидая, пока лососина сварится, Клинт беседовал с Бастером.

— Именно здесь, — говорил он, — я лежал на песке, когда впервые услышал твой голос. Сначала я решил, что это ягнёнок, хотя голос твой напоминал звук тоненького жестяного рожка. Ты возмущался, что мама долго не приходит. А когда я подошёл к тебе, ты решил, что я твоя мама.

«Ур-р! Ур-р!»

— Теперь ты уже вырос, — продолжал Клинт. — Ходишь в экспедиции, ловишь лососей и попадаешь в беду. И можешь проплыть весь путь почти от Аляски до дому. Почему ты не остался там и не стал диким тюленем?

Бастер придвинулся ближе, положил голову Клинту на колени и заглянул ему в лицо. Клинт больше не стал его спрашивать.

К тому времени, когда лососина сварилась, начала затухать вечерняя заря за Олимпиком на противоположном берегу.

Клинт ел прямо руками, отрывая от куска нежные розовые полоски и бросая их Бастеру.

— Тебе не полагается есть варёную пищу, — говорил он.

«Ур-р!»

Когда они покончили с лососиной, Клинт улёгся возле костра, прислонившись головой к шелковистой спине Бастера. Он положил босую ногу на колено другой ноги и подвигал пальцами.

— Вот это жизнь!

Он не знал, восхищается ли такой жизнью Бастер: тюлень всегда лежал не шелохнувшись, когда спина его служила Клинту подушкой.

Спина Бастера служила Клинту подушкой.

В сгущающихся сумерках прямо над ним зажглась одна звезда, потом другая. До него доносился плеск волн, а в лесах над ним ухала сова. Вскоре он мог различить целые созвездия: Орион, Большую Медведицу и Плеяды, похожие на маленьких рыбок в небе. Он сел и увидел отражённые в воде звёзды. А в нескольких милях вдали на фоне тёмного берега светился продолговатый жёлтый прямоугольник — крыльцо его дома. Он подкинул в огонь ещё дров, чтобы отец с мамой наверняка увидели его костёр.

— Пора забираться в мешок, — сказал он Бастеру, когда костёр начал догорать.

Тюленю мешок был не нужен — у него был свой собственный, тёплый и пушистый. Клинт влез в спальный мешок, застегнул «молнию».

— Спокойной ночи, Бастер!

Бастер подполз поближе к мешку, положил голову на песок и заснул — или сделал вид, что заснул.

Клинт ещё некоторое время наблюдал за звёздами, потом повернулся на бок. А в следующий момент Бастер уже тыкался в него носом, стараясь разбудить. Он протёр глаза и огляделся.

В белом утреннем тумане у самой кромки воды стояли похожие на высокие тени две большие белые цапли и громко кричали, словно споря, в какую сторону им лететь.

Бастер смотрел на Клинта. «Глупые птицы стоят там, на берегу. Давай напугаем их», — казалось, говорил он.

Клинт покачал головой:

— Тс-с!

Так и не окончив свой спор, громко хлопая крыльями и махая длинными ногами, цапли взмыли вверх.

Теперь Бастер мог говорить, и он принялся уговаривать Клинта влезть в воду.

— Ладно, старина, — согласился Клинт. — Но сначала я разведу костёр. Мне нужно будет согреться, когда я вылезу из воды.

Вода только сначала казалась холодной. Клинт поплыл наперегонки с Бастером к «Дельфину» — прилив отогнал ялик далеко от берега. «Дельфин» стоял на глубине, наверное, футов в десять. Клинт проплыл всего половину дистанции, когда встретил Бастера уж на обратном пути. Поэтому он вернулся на большую глубину и нырнул на дно. Дно густым слоем покрывали устрицы; раковины их были чуть приоткрыты, а мантии трепетали. Планктон, которым они питались, был похож на пыль на воде. Но пыль эта была далеко не простая: именно благодаря ей существовало всё живое в океане.

Он высунул голову, вдохнул воздух и снова погрузился на дно. На этот раз и Бастер подплыл к нему, чтобы тоже посмотреть на устриц. Казалось, тюлень всегда особенно был доволен, когда они встречались под водой. Он, наверное, надеялся, что в один прекрасный день Клинт наконец научится плавать как следует.

На этот раз, однако, его надежды не оправдались. Клинт выскочил из воды и, дрожа от холода, побежал к костру.

Когда он согрелся и обсушился, его снова обуяли мечты о подводных исследованиях, и, готовя к завтраку лососину, он рассказывал Бастеру:

— Знаешь, что я сделаю? Я накоплю денег и куплю себе акваланг. Это такой прибор, который позволяет иметь запас воздуха под водой. Можно пробыть на глубине целый час. Вот тогда мы потягаемся с тобой, Бастер! Что ты на это скажешь?

Бастер съел свой кусок сырой лососины и, по-видимому, нашёл эту мысль превосходной.

— Правда, вид у меня будет довольно странный с маской на лице и весь я буду в трубках от баллонов с воздухом за спиной, но ты к этому быстро привыкнешь, правда?

«Ур-р! Ур-р!»