— Потому что, мой друг, ни вино, ни вода, ни провиант в сырых, свежеструганых бочках храниться не будет. К тому же герцог грузит то, что итак в порту пролежало долго. На свежие припасы денег нет! — де Лейва остановился и, сощурив глаза, посмотрел вдаль. Печаль отразилась на его обычно таком бесстрастном, расцвеченном ярким, здоровым румянцем лице.

— Почему король не даёт денег? — прошептал Антонио. — Ведь явно же не хватает?

Дон Алонсо пристально взглянул на Антонио. Какое-то время они так и стояли, друг напротив друга, не отводя взгляда в сторону.

— Таких денег в казне нет, — наконец произнёс дон, — должен был помочь папа, да пока всё чего-то тянет. Ждёт, когда нога первого испанца коснётся английской земли. На что нам остаётся надеяться, это помощь Божья. Будет на то его воля, выйдем в море. Думаю, в мае. Не раньше.

— Так и отец считает, — кивнул Антонио.

— Верно считает. Ветер обычно начинает дуть в нужном направлении, погода устанавливается благоприятная. Кое-что успеем к тому времени подготовить — корабли, пушки, провиант, соберём матросов. Как-нибудь справимся. Но в таком состоянии Армада долго продержаться в море не сможет, — Алонсо нахмурился, — мы должны максимально быстро достичь нашей цели. Помощи ждать будет неоткуда. Французские берега — не вражеские, но и помогать нам там никто не станет...

На следующий день Антонио, как и обещал де Лейва, увидел герцога Медину-Сидония вблизи. Герцогу исполнилось тридцать восемь лет. Волос на его голове было немного, а те, что остались, уже тронула седина. Он был сухопар, среднего роста с невыразительным лицом человека несклонного к решительным действиям. Тем не менее мутные голубовато-серые глаза явно указывали на наличие у герцога недюжего ума. Он внимательно слушал отчёты капитанов, командующих и приближённых, непроизвольно теребя узкую бородку тонкими, длинными, унизанными кольцами пальцами. Исходя из того, что ему докладывали, можно было сделать один неутешительный вывод: состояние Армады представлялось именно таким, как его накануне описал де Лейва...

Ей докладывали, как идут дела почти каждый день. Угроза маячила где-то далеко, не двигаясь от берегов Испании ни на милю в сторону Англии.

— Конечно, мы их испугали тогда в апреле. Но уж год прошёл. За год успеешь вновь подготовиться, если захочешь, — рассуждала Елизавета, — а они там и не торопятся вовсе. Значит, угроза преувеличена? Зачем содержать постоянный флот, когда враг не собирается на тебя нападать? — королева обращалась к любимому фавориту и другу детства Роберту Дадли, вовсе не рассчитывая услышать внятный ответ.

Тем не менее граф Лейстер откашлялся и встрял в монолог Елизаветы:

— Думаю, испанцы всё же выведут Армаду из портов. Мы должны быть готовы.

— Берег укреплён насколько возможно, — задумчиво произнесла королева, — с крайней южной точки идёт постоянное наблюдение за морем. Если только на горизонте появятся испанские корабли, об этом тут же станет известно всей Англии. Народ не даст врагу высадиться. В крайнем случае испанцы найдут здесь лишь выжженную землю. Ничего более! — заключила она сурово.

— Что мы имеем? — Дадли взял в руки список английских кораблей, представленный адмиралом Говардом. — Тридцать четыре галеона Вашего Королевского Величества и сто шестьдесят три зафрахтованных. Лондонские купцы постарались!

— Да и другие города тоже, — добавила Елизавета.

— Пятнадцать тысяч пятьсот пятьдесят человек! Неплохо! — воскликнул Дадли, увидев, сколько человек было в составе экипажей кораблей.

— Неплохо, — пробурчала королева, — кормить их всех, одевать, жалованье платить. Одно разорение казне.

— Выхода нет. Сейчас надо бы держать экипажи наготове. — Граф был согласен с адмиралом: распускать экипажи нельзя. — Погода играет на стороне испанцев. Они могут покинуть порт в любую минуту.

Елизавета махнула рукой, то ли выражая покорность принятому решению, то ли показывая Роберту, что он свободен. Затем она подошла к графу и забрала у него листки со списком кораблей и экипажей.

— Лорд Эффингемский на «Арке», — начала читать вслух Елизавета, — контр-адмирал Хокинс на «Виктории», вице-адмирал Фробишер на «Триумфе», вице-адмирал Френсис Дрейк — «Ревендж», вот самое лучшее название, — ткнула она пальцем в «Ревендж» Дрейка, — месть! Так, лорд Генри Сеймур на «Рейнбоу», — королева вернула списки Дадли, — говорят, у испанцев корабли-то побольше.

— А, неповоротливые громадины! — Роберт скривился, — Говард уверяет, на них делать в море больше нечего! Наши — меньше, но они манёвренные: без этих нелепых украшений на носу и корме.

— Правильное решение, — закивала Елизавета, — украшать корабль, лишь деньги тратить попусту. Корабль — не девушка па выданье, чтоб его прихорашивать.

Какое-то время оба молчали. По донесениям, полученным из Испании, Армада насчитывала около ста тридцати кораблей. Судя по спискам, представленным адмиралом Говардом, у англичан выходило около двухсот судов. Народу в экипажах, правда, раза в два поменьше, чем у испанцев. Впрочем, судя по всему, доны собирались в крестовый поход со всем своим скарбом и слугами. Профессиональных моряков у них там было не густо, а корабли вместо провианта и оружия забивались ненужным барахлом...