— Тайс здесь такая… — Летта не смогла сразу подобрать определения. — Не как сейчас, в общем.

Вот так бывает иногда: убираешься, никого не трогаешь, и тут — бац! — одна случайно найденная старая вещь может перевернуть всю твою жизнь. Будто вторглась в чью-то реальность и украла кусочек.

Крепко зажмурившись, я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Почему от меня скрыли, что мама тоже училась здесь? Знал ли Маркус? Имеет ли это вообще какое-то значение?

Если даже опекун не в курсе, в чем лично у меня имеются большие сомнения, то Эдитта точно знает, чья я дочь. Почему не сказала? Зачем врала? Я с первой же встречи считала ее хорошим человеком… Неужели ошиблась?

Зачем Пресинваль запер меня здесь?

Случай с порталом — это часть того же клубка?

Тьма вопросов и ни одного даже приблизительного ответа. В кожу иглами вонзилась дрожь. Меня начало трясти.

— Я иду к Эдитте!

И попыталась выбежать из библиотеки, но девчонки преградили дорогу.

— Сначала закончим здесь, — мягко произнесла Кира и взяла меня за локоть.

— Думаешь, я могу думать об уборке в такой момент?! — я отчаянно трепыхнулась, но рука у Кирель оказалась неожиданно крепкая.

Она смогла меня удержать.

Сердце билось сильно, почти больно.

— Не надо думать, просто делай, — Летта встала на сторону подруги, кто бы сомневался. — Остынешь заодно. Потом все вместе пойдем к ректору.

Путей к отступлению все равно не было, я еще не научилась просачиваться сквозь стены, а может, их поддержка в очередной раз подкупила меня. В общем, я еще раз глубоко вздохнула и, вернувшись на свое место у стеллажа, продолжила прерванную деятельность.

Уборка растянулась еще на час.

Мы почти не разговаривали, каждая обдумывала недавно сделанное открытие. И, подозреваю, итоги умственная деятельность дала приблизительно одинаковые: надо трясти Эдитту или Тайс. Но последнюю мы слегка побаивались, так ведь и еще одно наказание схлопотать можно, а у нас на выходные планы, так что визит лучше все-таки нанести Эдитте. Она хоть и ректор, зато не вредная. Ну, так кажется, во всяком случае.

Надеюсь, это не она вознамерилась меня убить…

— Готово, — объявила Летта. — Ну что, идем пытать ректора?

Мы отметились у Грингейр и покинули библиотеку.

Пока шли коридорами, я решила внести ясность:

— Вам совершенно не обязательно идти. Я справлюсь.

— Думаешь, мы бросим тебя в такой ситуации? — Кира прожгла меня возмущенным взглядом.

Порывистость, прозвучавшая в ее словах, заставила слегка устыдиться.

Ладно, пусть идут, жалко мне, что ли? Но это ничего не меняет, мы просто делим одну комнату. Мы не подруги!

В преподавательское крыло проскользнули беспрепятственно. А потом и в тупик, где находились двери покоев Эдитты и ее сына. Все-таки странная вещь воспитание — эта территория не защищена от студенток ни охраной, ни магией, существует просто словесный запрет, но никто, кроме меня, не осмеливается его нарушить. Еще Кира с Леттой, но это все мое дурное влияние.

Впрочем, наших манер хватило, чтобы постучать и дождаться ответа.

Было что-то около одиннадцати, и почти весь особняк спал, так что нам пришлось проявить настойчивость.

— Девочки? — Эдитта возникла в дверном проеме сонная, в халате и с распущенными волосами. — Милиан, что случилось? — и, конечно же, она безошибочно определила виновницу позднего визита.

— Простите, что потревожили, — пролепетала Кира.

— И наверняка разбудили… — Летта внезапно тоже стала вежливой, чего обычно за ней не водилось.

У меня не было слов, так что я просто протянула ей снимок.

Приняв карточку из моих рук, Эдитта коротко взглянула на нее и шумно выдохнула.

— Милиан… — голос был такой, будто она лихорадочно пыталась придумать какое-нибудь объяснение, притом убедительное, чтобы маленькая и неразумная я точно купилась.

Ответов расхотелось. Если они целый месяц врали, где гарантия, что скажут правду сейчас?

Развернувшись на каблуках, я стремительно направилась в свою комнату.

— Милиан, стой! — окликнула властно госпожа ректор.

— Нас подожди! — опомнились девчонки и бросились следом.

— Вот упрямая девчонка…

Два часа я добросовестно ревела в подушку. Ничего особенного вроде и не произошло, а чувство было такое, будто в незажившую рану воткнули нож и хорошенечко им там повертели. Какие же они все подлые! Пресинваль, Эдитта и эта Тайс!

И все против меня!

Соседки все время были рядом: обнимали, гладили по трясущимся плечам, шептали утешения, пытались напоить липовым чаем и пирожными с апельсиновыми дольками, невесть как попавшими в нашу комнату из города в середине недели. Но легче не становилось. Слезы все текли и текли, будто хотели вымыть из меня все тяготы и обиды последнего месяца.