– Вы беременны от моего сына.

– Он сообщил вам? – Волна адреналина, охватившая ее в первую секунду, схлынула, и на нее навалилась невыносимая усталость. Казалось, лихорадочная работа последних дней выжала из нее последние соки. Она ощущала себя бесконечно измученной, душевно и физически. Вздохнув, она опустила сумку на сиденье. – Сообщил, конечно.

– Нет, не он.

– Демьян?

– Да.

– Но почему?

– Потому что, в отличие от моего сына, он считал, что я имею право знать, почему мой сын настаивает на тайной свадьбе и большом государственном приеме после нее. – Королева едва заметным жестом указала на одно из светлых кожаных кресел, приглашая Джиллиан занять его. Зная, что самолет вот-вот поднимется в воздух, Джиллиан, сев, тут же пристегнула ремень.

– Простите, но я спрашивала о том, почему Макс ничего не сказал вам?

Королева едва заметно подняла идеально выщипанные брови:

– Он не хотел, чтобы я считала, будто вы обманом завлекли его в ловушку, чтобы выйти замуж.

– Значит, так он пытался защитить меня? – Что ж, это характерно для Макса. Впрочем, Джиллиан предпочла бы, чтобы в этот раз он действовал иначе и сам поговорил со своей матерью. – Но вы бы все равно узнали.

Королева, кивнув, опустилась на свое кресло.

– Конечно. Если бы он мыслил с обычной для него ясностью, он бы прекрасно понимал это.

– По-моему, он мыслит, как всегда, четко.

– Вы уверены?

– Да. – Тело Джиллиан охватил жар. Она почувствовала, как подступает тошнота, с которой, как она надеялась, было покончено.

Королева стремительно подошла к ней, положив руку ей на лоб:

– Вам нехорошо? Вас тошнит?

Сглотнув, Джиллиан кивнула. Через несколько мгновений перед ней, как по волшебству, появились стакан минеральной воды и несколько крекеров. Королева вернулась на свое кресло, тщательно пристегнувшись. Пилот запустил двигатели. Джиллиан откусила печенье и сделала несколько глотков воды, пытаясь успокоить сердцебиение, пока самолет, ускоряясь, бежал по взлетной полосе. Что это с ней? Обычно она испытывала нечто подобное лишь в присутствии собственной матери. Оказывается, общество королевы вызывает у нее ту же реакцию.

Королева тихо сказала несколько слов стюарду, и тот скрылся в конце салона. Ее глаза, так похожие на глаза ее сына, невозмутимо изучали Джиллиан. По крайней мере, королева казалась невозмутимой, но Джиллиан догадывалась, что под личной королевской невозмутимостью бушует шквал эмоций.

– Вам лучше? – поинтересовалась королева.

– Да. Как вы узнали, что мне нехорошо? – спросила Джиллиан, ведь королева сидела в кресле и даже не смотрела на нее!

– У вас очень выразительное лицо.

Значит, то, что ее вот-вот вырвет, было написано у нее на лице? Как мило.

– Я понимаю.

– Вам предстоит над этим работать.

Придется – по крайней мере, если она собирается остаться с Максом. И разумеется, королевой. Оксана явно не нуждалась в ее согласии. Джиллиан сделала еще глоток воды, готовясь провести ближайшие несколько часов в обществе королевы Воларуса. При этой мысли желудок Джиллиан угрожающе заурчал, и ей пришлось успокоить его очередным глотком минералки.

Она готова была убить Макса. С его блестящим макиавеллиевским умом он должен был догадаться о том, что замышляет королева, и предотвратить ее появление!

– Не уверена в том, что означает выражение вашего лица, но мне кажется, оно изобличает некоторые затруднения.

– Возможно, вы правы.

– Вас смутило мое появление.

– Да. – Не было смысла отпираться. Тот факт, что Джиллиан чуть не потеряла сознание, говорил сам за себя.

– Максим по праву своего рождения облечен обязанностями, всю тяжесть которых могут постичь немногие. Тем более им соответствовать.

Джиллиан кивнула, не очень понимая, к чему клонит королева.

– Я знаю об этом, – ответила она. – У него очень сильно развито чувство долга.

– Некоторые говорят, что слишком сильно.

– Вряд ли вы сами так считаете.

– Я уже не та наивная идеалистка, какой была, когда только взошла на престол. С годами я поняла, что счастье моего сына не менее важно, чем выполнение им своего долга перед страной.

Джиллиан не смогла сдержать удивленного возгласа. Королева скупо улыбнулась:

– Я знаю, и Макс, и его отец сочли бы эту мысль чуть ли не изменнической.

– Но… – Джиллиан умолкла, поняв, что не хочет расспрашивать королеву о том, что заставило ее в какой-то момент предпочесть счастье долгу.

Да, ее жизнь проходит на глазах у толпы. Но она не обязана раскрывать каждому свою душу.

– Я хотела бы задать вам вопрос, – продолжала королева. – И я была бы очень благодарна вам за честный ответ. Хотя с вашей экспрессивностью вам вряд ли удастся скрыть правду, – ласково проговорила она удовлетворенно.

– Конечно. – Джиллиан сделала еще один глоток воды. Тошнота не отступала.