Снова сила, которой не было объяснения, поддержала ее.

— Ты — мой муж, Тим. Мы обещали хранить верность вечно. Что бы ты ни сделал, Бог поможет мне простить тебя. Мы можем сходить к психотерапевту вместе и справиться с этим.

Тим посмотрел на нее, встал, прошел по комнате и взял портфель, который привез с собой. Постоял какое-то время; потом снова поставил портфель и медленно подошел к ней почти вплотную.

— Я любил тебя, Кэри, — он пожал плечами, а глаза у него были печальнее, чем когда он пришел. — Я не хотел делать тебе больно. Но и оставаться твоим мужем не собираюсь. Не могу жить во лжи, — его голос стал мягче. — Сегодня вечером я переезжаю к Анжеле.

— Нет... — это слово вырвалось у Кэри раньше, чем она смогла остановить его. Спокойствие улетучилось в одну секунду, ярость, боль и скорбь могли вырваться наружу. Мысли метались, она искала выход и чувствовала, что руки дрожат от еле сдерживаемых эмоций.

Тим сжал руки с таким выражением, словно заставляя себя не кричать на нее, потом, видимо, расслабился и сказал тихо и просто:

— Прости меня, Кэри.

Не ожидая ответа, он снова схватил свой портфель и направился в спальню.

— Не делай этого, Тим, — сказала она ему вслед, но он не оглянулся, тогда закрыла глаза и воскликнула:

— Боже, помоги мне! Я не знаю, что делать.

Следующие полчаса Кэри просидела на стуле как привязанная. Она слышала, как он роется в шкафу, и представляла, как он собирает чемоданы, слышала, как открываются ящики комода и хлопают дверцы шкафа, и, наконец, он опять появился в гостиной.

И каждой руке у него было по чемодану, на плече висел рюкзак.

Она чувствовала себя оглушенной, как жертва несчастного случая.

— Не уходи!

Эти плова опять повисли в воздухе и показались неуместными, словно исходили от кого-то другого. Тим был таким жесткоким сейчас. Он любит другую женщину и хочет уйти, хочет разрушить их брачные обеты и сделать то единственное, что, согласно Писанию, могло бы оправдать ее собственный развод с ним.

Но, несмотря на гнев и горе, несмотря на потрясение, от которого дрожало все ее тело, она твердо знала, что не хочет от него отказываться, не хочет отрекаться от своих обетов, чего бы это ни стоило, не хочет терять свою любовь. Гнев ушел куда-то.

— Останься, — в ее голосе прозвучали боль и страх. — Давай поговорим об этом. Пожалуйста.

Тим заколебался, и она почувствовала, что он может передумать. Кэри заглянула ему в глаза, и ей страшно захотелось, чтобы он понял ее. Ну давай же... не сдавайся...

— Прощай, Кэри. Я позвоню тебе завтра. Мы должны обсудить юридические вопросы, — он сделал шаг к двери. Tы найдешь меня на работе.

Кэри встала. Она многое могла бы сказать и сделать. Ей хотелось подойти и ударить его, плюнуть в лицо, пнуть его ногой. А может, пробить дыру в стене или упасть и разрыдаться, полностью предаться отчаянию — но Бог удержал ее. Все сомнения, ей еще предстоит сопротивляться ударам судьбы, уповая на Божью помощь в предстоящие часы, дни и недели. Она посмотрела на Тима, который шел к двери, и сказала свое последнее слово:

— Развода я тебе не дам.

Глава 4

Она заснула на диване, от плача у нее болели ребра. Множество раз Кэри хотелось поехать снова к дому той женщины, найти Тима и спросить его, не дурной ли это был сон, и, чтобы он сказал, что все это неправда, и что он не любит одну из своих студенток, и что он еще вернется домой.

Но она оставалась неподвижной на диване.

Правда была такой тяжелой, что невозможно было дышать. Около трех часов ночи у нее начался приступ. Кэри узнала симптомы: сердце стало биться неровно, пот выступил у нее на лбу, кровь бросилась ей в лицо. Паника охватила ее.

Неудивительно.

Она включила настольную лампу и потянулась за Библией, которая лежала рядом. Подскажи мне что-нибудь, Господи, пошли мне покой. Я не переживу эту ночь.

Перелистывая страницы, она открыла Псалтирь и начала просматривать стихи, в поисках успокоения или отмщения, или, на худой конец, освобождения. Пробежала глазами Псалмы 47 и 48 и, наконец, нащупала твердую почву посреди моря боли.

Это были строки из псалма 49:15: И призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня.

В поведении Тима не было ничего, достойного уважения; напротив, ей было очень стыдно за него, за них обоих. Но здесь, в Божьем Слове, среди других обещаний, которые всегда выполнялись, было одно и для нее. Ей важно было знать, что Бог не только избавит ее, но и даст ей шанс как-то прославить Его среди всех этих неприятностей. Этого было достаточно, чтобы сердце начало биться нормально, а щеки побледнели.

И призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня.