Вейас зажёг факел. Мы много их захватили на случай, если придётся спускаться под землю и станет совсем кромешно.

— Там что-то написано, — брат кивнул на арку, скованную бугристой коркой льда. Как он умудрился что-то под ней рассмотреть? — Похоже на те, что были у пещеры Истины и возле моста в Утгард. У Червоточины семь врат — мы прошли трое, как думаете, м? — он насмехался, а у меня внутри всё холодело и застывало режущим рёбра комком.

Лёд на каменных стражах будто затрещал. Вот-вот они стряхнут его и ринутся на нас, разрывая клыками и когтями на кровавые ошмётки.

— Здесь всё изменится, — вырвалось само собой.

Я приложила ладонь к губам. Микаш с Вейасом удивлённо уставились на меня.

— Там это написано. Мне так кажется, — не знаю, откуда оно пришло. Вообще, не понимаю, зачем это сказала. Меня просто напугали каменные стражи!

Не дожидаясь остальных, я ступила за ворота. Ничего не случилось. Земля не разверзлась у меня под ногами, и даже каменные изваяния остались на своём месте. Я облегчённо выдохнула. Вей прошёл следом, и Микаш, забравший себе оленя, за ним. Впереди гигантской обледенелой воронкой уходил глубоко под землю пробитый во льду и камне лабиринт. Несколько мгновений мы таращились на рукотворное диво. Кто его построил, зачем и, главное, как?

Мы двинулись в путь. Ноги скользили по заледенелой поверхности. Хорошо хоть с двух сторон вздымались высокие стены — если падать, то только вниз по ступеням. Вей шёл впереди и освещал дорогу. Я за ним. Микаш с оленем сзади. Все на почтительном расстоянии, чтобы если кто рухнет, не потянул за собой остальных.

Двигались не быстрее улиток по однообразному посверкивающему отблесками пламени коридору. Часто попадались развилки и обвалившиеся куски стен, грудами выше нашего роста преграждавшие проход. Возле каждого поворота мы нацарапывали на льду большие метки и всё равно теряли направление, ходили по кругу и несколько раз возвращались к одному и тому же месту. Количество крестов на стене у злосчастного поворота всё росло и росло. В конце концов Вей не выдержал и полез через завал. Микаш едва ли не на руках перетащил упирающегося всеми копытами оленя на другую сторону. И я тоже кое-как перебралась, едва не ободравшись и не стукнувшись головой. Только так нам удалось миновать заколдованный поворот.

Ведь и правда — витало что-то зловещее в воздухе, чья-то воля сбивала нас с пути. Или мне так казалось каждый раз, когда мы ошибались, петляли и заходили в тупик. Но всё же мы продвигались вперёд, вниз. Звёздное небо скрыл глухой потолок. Становилось ощутимо теплее. Снег, а потом и наледь исчезали, оголяя шероховатый серый камень. Идти по нему было намного легче.

Когда из-за очередного поворота показалась просторная прямоугольная площадка, мы решили отдохнуть. Пока мы с Микашем освобождали оленя от поклажи, Вейас обнаружил висевшие на стене факелы и принялся зажигать их по кругу. Как они только не отсырели и не сгнили, хотела бы я знать. Повезло, так повезло. Дров для костра мы бы тут точно не отыскали.

— Здесь тоже надписи, — задумчиво хмыкнул брат, замерев возле очередного факела.

Мы побросали тюки и подошли к нему. И олень тоже — видно, любопытство одолело и его.

— Те же, что и на воротах? Ну так мы всё равно прочитать не сможем, — как всегда засомневался Микаш, встав рядом с Вейасом.

— Тут, мне кажется, на нескольких наречиях. Это явно какая-то форма доманушского.

Я встала на цыпочки и, отчаявшись что-то увидеть поверх плеч, распихала парней в стороны. Вей указывал на выцарапанные на камне угловатые знаки, напоминавшие наши руны, рядом уже знакомые клиновидные палочки и с самого края детские рисунки.

— Смотрите, это символы четырёх стихий, — брат ткнул на изображение капель воды, языка огня, ели и облака. Возле последнего палец Вея остановился и пополз вверх к перечёркнутому крестом кругу. — Символ сторон света и четырёх братьев-ветров. А дальше, похоже, их история от рождения и до самой смерти. И очень много о ритуале погребения. Похоже, это гробница, — Вей показал извивающуюся линию реки с лодкой, что перевозила толпившихся возле одного берега реки человечков на другой к большому мельничному колесу. Другие символы тоже были знакомы: золото, кровь, меч, дитя, солнце — но смысл их всех вместе понять не получалось.

— Так ты можешь прочесть, что здесь написано? — нетерпеливо спросил у Вейаса Микаш.

— Мог бы. Если бы у меня была команда книжников, вся библиотека Эскендерии под рукой и лет двадцать в запасе.

— Тогда, может, твою сестрёнку снова озарит? — парни обернулись на меня. Не оставалось ничего, кроме как стыдливо отвести глаза. Должно быть, теперь они считают меня умалишённой.

— Нет? — Микаш явно обращался ко мне, но я не хотела с ним разговаривать. Если бы было куда убраться, точно бы ушла с глаз долой. — Тогда нечего и время тратить на бездарные детские рисунки. Дело надо делать. Вы знаете хоть, как выглядит ваш демон?

Мы с братом переглянулись.

— Какие у него повадки и слабости?

Молчали. Ну а что нам было сказать?

— Хоть что-нибудь?

Мы сокрушенно пожали плечами, избегая его взгляда.

— Как вы вообще собираетесь на него охотиться? Даже неизвестно, живёт ли он здесь или это только выдумки.

— Не нравится — проваливай. Тебя никто не звал, — Вей отпихнул его в сторону, вернулся к тюкам, расстелил на полу одеяло и разлёгся, глядя ввысь мрачным взглядом.

Ему больно? Он уже почти раскрылся. Может, у меня получится его подбодрить?