— О, великий хозяин тайги, отец Дуэнтэ, — заговорила я, перебирая в памяти нянюшкины сказания. Слова молитвы приходили сами: — Именем твоей милосердной жены Калтащ, золотой бабы, заклинаю, прости, что пролила невинную кровь в твоём лесу. Я искуплю её кровью паскудных демонов и благими деяниями во славу всей земли мидгардской.

Медведь вытянулся во весь рост и закрыл собой небо. Спина прогнулась. Рёв ударил по ушам. Медведь замолотил лапами по воздуху перед собой. Сейчас задерёт. Просить бесполезно — чужая стихия не знает пощады.

— Брат мой, Ветер, спаси, умоляю, — зашептала я трясущимися губами. Глаза застлала пелена мутных слёз. С кончика носа падали солёные капли. — Я не хочу умирать!

Налетел ветер, поднял в воздух прошлогоднюю листву и швырнул в морду разбушевавшегося зверя. Медведь удивлённо вскинул голову и уставился в небеса. Неподалёку раздался едва различимый лай. Зверь неуклюже развернул свою огромную тушу и скрылся в густых зарослях малинника.

Я измученно выдохнула и закрыла глаза. Пустая, словно выеденная скорлупа. Выжженная и мёртва, как земля после пожара. Ни мысли в голове, лишь тупая апатия и ломящая боль в окаменелых от напряжения мышцах. Надвигалась тьма. Но лес не отпускал, будоражил шорохами и запахами. Собаки лаяли совсем рядом. Спугнули какую-то птицу. Затрещали ветки, будто кто-то ломился через гущу, над самым ухом раздался возглас:

— Она здесь, Вей, быстрее!

— Лайсве! — меня обняли и встряхнули жёсткие руки. — Ты в порядке? Что случилось?

Я с трудом разлепила глаза, щурясь в лучах яркого солнца. Кто этот высокий стройный юноша? Мы знакомы?

— Да ты вся мокрая, — он принялся стягивать с меня одежду. Я соображала, как сонная муха, а двигалась и того медленней. Вместо протеста получилось нечленораздельное мычание. Резкий рывок отозвался такой болью, что я чуть не упала в обморок.

— Эй, оставь её, — я с облегчением узнала возмущённый голос Вейаса.

— Я хотел помочь! Она сильно ободралась, а на затылке шишка с кулак. Надо её согреть и отвезти к целителю, иначе будет худо, — суматошно оправдывался незнакомец. Я ему не верила.

— Я её брат, а ты чужой. Занимайся лучше своими гончими — я сам всё сделаю, — веско оборвал его Вейас и оттолкнул в сторону.

Снова залаяли собаки, сучья затрещали под тяжёлыми шагами. Почему так громко?

— Тише, родная, — успокаивающе зашептал Вейас. — Я с тобой — теперь всё хорошо.

Он развязал тесёмки на рубашке, аккуратно вынул мои руки из разодранных в клочья рукавов и стянул с меня превратившиеся в лохмотья штаны. Получалось только тихо стонать, когда брат случайно задевал ссадины и разливавшиеся по всему телу синяки. Вознаграждением за пытки стал плотно обёрнутый вокруг меня плащ, который ещё хранил тепло моего брата. Лихорадочные мысли постепенно приходили в порядок.

— Заставила же ты нас поволноваться! Ещё повезло, что у Петраса свора гончих оказалась, иначе ни в жизни тебя в этих лесах не нашли, — успокаивал Вей, поднимая меня на руки.

Значит, это был наш кузен. Я помнила его сопливым мальчишкой, всего на год старше нас с братом, а сейчас он стал такой взрослый и важный.

— Не хочешь рассказать, что произошло? — позвал Вей.

Я качнула головой и спрятала лицо у него на плече, хотела укутаться в родной запах, как в плащ.

— Ну и ладно. Ты жива — это главное. Целитель тебя быстро на ноги поставит, вот увидишь.

— Прости, — слова давались с трудом, будто в горле встал сухой ком и царапал изнутри. — Я думала, что буду помогать тебе в пути, но только мешаю. Лучше оставь меня и найди более смышлёного компаньона.

— Перестань! — забранился брат и потащил меня к дороге, где нетерпеливо ржали лошади и задорно лаяли гончие. — Без тебя я бы никогда не отважился на это путешествие. У тебя хорошо получается вдохновлять на подвиги.

— Что, лучше даже чем у селяночек на сеновалах? — не удержалась я от ехидного замечания.

Рядом с братом страх отпускал, словно Вей был моей бронёй. Теперь надо забыть и не думать, не вспоминать произошедшего. Никогда больше!

— Селяночек в Мидгарде, что грязи, а вот сестра у меня одна. Никто из них с тобой не сравнится.

Сделалось совсем спокойно. Вей поудобней перехватил меня за талию. В просветах между деревьями уже виднелись роющие копытами землю лошади и копошащиеся вокруг них поджарые псы.

— К тому же, возможно, и не придётся в Хельхейм ехать, — Вейас усадил меня на лошадь впереди себя и направился вслед за возвышающейся фигурой Петраса.

Я уснула в самом начале дороги и очнулась, лишь когда брат снимал меня с лошади и нёс к спрятанной посреди соснового бора усадьбе.

— Охотничий домик, — пояснил идущий впереди Петрас и распахнул перед нами дубовую дверь. — Здесь удобнее, чем в моём замке в Будескайске. И не надо беспокоиться, что кто-то из слуг донесёт ищейкам или вашему отцу.

Вейас устроил меня на приземистой лежанке с соломенным тюфяком вместо матраса, спеленал шерстяными одеялами и подложил под голову побольше подушек. В камине напротив уютно потрескивали смолистые дрова. Вей взялся за кочергу и принялся шевелить дрова, чтобы разжечь пламя сильнее. Видно, хотел, чтобы я быстрее согрелась.