— Никогда не слышала.

— Неудивительно. Это маленькое графство между Норикией и Сальвани. Ничего особенного на самом деле. У нас даже постоянного гарнизона Стражей нет. Скучные плоские равнины, заливные луга вдоль пойм поспешающих к океану рек, поросшие изумрудным дягилем берега болот. Ммм, а ещё у нас нет этой дурацкой полугодовой мглы, а солнце придаёт коже красавиц сладкий золотисто-медовый оттенок.

Я восхищённо выдохнула, представляя тенистые низовья болот, запахи луговых трав и ласку знойного южного солнца.

— Ещё у нас выращивают лучших в Мидгарде мулов. Одним словом, совершенно ничего интересного, — вставил Найт, чтобы вырвать меня из мира грёз. Конечно, он немного лукавит, считая свой край самым замечательным на свете, как я считаю родное Белоземье. — Нас совсем задавили податями: Норикийский король и ваш орден. Поэтому моей семье пришлось забыть о гордости аристократов и заняться немыслимым делом — торговлей. Нам принадлежит несколько бумажных и ткацких мануфактур. Чтобы найти хороших покупателей, поставщиков сырья и раздобыть кое-какие ремесленные секреты, мне выпало постранствовать по миру. А недавно мы приобрели верфь в большом портовом городе. Но со строительным лесом у нас, прямо скажем, беда, поэтому я отправился сюда напрямую договориться с лесорубами о покупке корабельных сосен. Южные отроги Утгарда ими очень богаты. Постой, зачем я тебе это рассказываю? Ты, должно быть, уже засыпаешь от скуки.

— Вовсе нет, — весело подмигнула я. — Хочу знать о тебе всё!

Найт улыбнулся и продолжил рассказывать. Я заворожено слушала. Порой детали ускользали от меня, когда речь заходила о таких сложных вещах, как устройство бумажной мельницы и ткацкого станка или о том, чем фок-мачта отличается от грот-мачты. Но мне нравилось, как голос Найта то возвышался, стоило заговорить о чём-то волнительном, то опускался до вкрадчивого шёпота, когда дело касалось ремесленных и торговых секретов. Я смеялась его шуткам, даже тем, которые вызывали недоумение. Кивала и соглашалась, просила продолжать, когда видела, что он ждёт поощрения.

Странно. Никогда не понимала, почему другие девушки так себя ведут, а теперь вот сама заглядывала в рот, жеманничала и флиртовала. Как будто влюбилась по уши, до беспамятства, до безумного блеска в глазах и не сходящей с уст глупой улыбки. Восхищалась им, таким обходительным и серьёзным. Сколько он всего знает! И занимается чем-то полезным для всех, а не обманывает и обирает людей до нитки, чтобы потом на пирах в замке лапать грудастых служанок и изменять своим жёнам.

Пока мы болтали, Найт ни разу не попытался преодолеть расстояние между нами, на котором я чувствовала себя раскованной и защищённой. Почувствовав уверенность, я сама обняла его за плечи и приложилась щекой к груди. Сердце билось ровно и тихо. Убаюкивало. Дыхание щекотало макушку. Указательный палец Найта скользнул по моим приоткрытым губам, стёр прокатившуюся по щеке одинокую слезинку. Мой всхлип потонул в поцелуе, коротком и манящем своей невинностью. Ещё один. Губы нежно коснулись шеи возле уха. По телу понёсся тугой вал, грозя погрести под собой. Стало страшно.

— Ты спасёшь моего брата? — спросила я, пытаясь вырваться из тенёт забытья, но продолжала тонуть в тёмных омутах глаз.

— Сделаю, что смогу. Холмовым шавкам не поздоровится — это я тебе обещаю.

Дрова в камине прогорели, и сделалось зябко. В окно уже стучались рассветные лучи. Поцеловав меня на прощание, Найт пообещал вернуться после заката и ушёл по делам. Я черкнула пару строк в дневник и улеглась отсыпаться. Странный у меня распорядок стал. Прямо как у ночного демона.

К вечеру вьюга стихла, но намело знатно. Хозяин пожаловался, что его старшего сына, который принадлежал к артели лесорубов, в зимовье в Утгарде занесло по самую крышу. Отец очень переживал, сможет ли юноша откопаться до того, как закончатся припасы. Тяжело людям тут приходится зимой. Зато сплоченно народ живёт, друг за друга горой. Хозяину всего четверть часа понадобилась, чтобы собрать отряд на выручку. А у нас бы все только о себе и своём благополучии пеклись.

Найт пришёл немного позже обещанного. Я вся извелась в ожидании, поэтому когда он появился на пороге, бросилась к нему в объятья. Нельзя так за мужчиной бегать, вешаться на шею, и всё равно удержаться не могу. Как же хорошо с ним рядом!

Я запахнулась в меховой плащ, и мы отправились гулять. Найт обещал показать что-то особенное. Мы брели через весь город по узкой прочищенной тропке, по бокам которой громоздились сугробы по пояс. Дома занесло по самые окна. Огоньки свечей и лампад в них постепенно гасли, запахивались ставни. Город засыпал. Темнота правила облачной ночью безраздельно, лишь скрипучий снег под ногами да иней на стрехах и деревьях выделялся серыми разводами. Мы шли всё дальше. Найт встал впереди и протаптывал мне дорогу через сугробы.

Остановились мы возле обрамлённого высокими елями озерца, заледенелого и круглого, как блюдце. Найт достал из своей сумки несколько крупных костей с прорезанными в них отверстиями, через которые были продеты крепкие кожаные ремешки. Я села на поваленное бревно. Найт привязал кости к подошвам моих сапог, а потом и к собственной обуви. Я слышала про такую забаву, правда, не видела никогда. Люди скользят на этих штуках, кажется, коньках, по льду, кружатся, почти танцуют, иногда даже в цепочку выстраиваются, хватаясь друг за друга, и катятся так, пока не упадут дружною гурьбой.

— Лёд уже толстый — выдержит, — подбодрил Найт, спустившись с заснеженного берега, и протянул мне руку. — Не бойся, я тебя удержу.

Я слабо улыбнулась. Он-то удержит, а вот я обязательно грохнусь и растеряю всю свою грацию. Впрочем, было бы что терять. Я съехала вниз на коленях. Найт помог подняться и придерживал за руки. Шаг, ещё шаг — ноги едва не разъехались.

— Выдохни и перестань трусить, — посоветовал Найт и потянул за собой.

Я постоянно теряла равновесие, и Найту приходилось ловить меня за мгновение до падения. Но потом действительно стало чуть лучше. Освоившись, я отпустила локоть Найта и, неловко взмахивая руками, проехалась сама. Получилось! Я разогналась и... налетела на бугор. Ноги взмыли в воздух, но прежде чем я распласталась на льду, надёжные руки подхватили меня.