вновь места. Воспользуясь осмотром некоторых из них при

переходе чрез Житомир, я поставляю долгом предварительно

испрашивать разрешения на перенесение квартиры моей в

Дубно или Луцк, а генерала от инфантерии Дохтурова в

Ковель, как центральное место корпуса им командуемого.

[Генерал Багратион.]

Генерала от инфантерии князя Багратиона всемилости-

вейше утверждаем в звании главнокомандующего второю

Западною нашею армиею1 со всеми правами, властию и

преимуществами главнокомандующего большою

действующею армиею.

В Санктпетербурге, марта 16 дня 1812 года.

Александр.

Контросигнировал военный министр Барклай де Толли.

Вашему императорскому величеству благоугодно было

обнаружить мне неоднократно внимание, обращаемое про-

зорливым оёом мойаршим и с отеческою о благе поддаййых

попечительностию на настоящее критическое положение

России в отношении к Франции. Ободрен будучи таковою

высокомонаршею доверенностию и сохраняя все то, как

и чин, и звание мое того требуют, в самой непроницаемой

тайне, я осмеливаюсь повергнуть к освященным стопам

вашего императорского величества всеподданнейшее мое по

сему предмету мнение, уповая, что сие дерзновение мое

найдет пред лицем вашим, всемилостивейший государь,

оправдание в неограниченном моем усердии к великому моему

монарху и в любви к отечеству.

В неприязненном расположении императора французского

к России никто, конечно, ныне более не усомнится;

напротив того, вся Европа есть очным тому свидетелем, с каким

заботливым старанием ваше императорское величество

тщились с самого заключения тильзитского трактата 1 сохранить

и утвердить мир и дружественную связь между обеими

империями; но теперь вся надежда к достижению сей

благотворительной цели исчезла, и нет покушения, которого бы от

злобы и властолюбия сего завоевателя, алчущего всемирные

монархии, не должно быть опасаться. Он выжидает только

той* минуты, когда с вящею для него пользою возможет

водрузить пламенное знамя на пределах империи вашей.

Степень опасности, день ото дня увеличивающейся,

определяет также и меры, которые к ограждению себя от оной

необходимость предпринять заставляет. Война кажется

неизбежною. Участь ее, конечно, первоначально зависит от

бога, но неограниченное усердие верных подданных вашего

императорского величества, дух, в народе царствующий, и

беспримерная храбрость, неутомимость и преданность

воинства вашего преисполняют нас благими упованиями;

впрочем, и несчастные к войне приключения, от которых сильное

и могущественное государство, как Россия, вскоре, не теряя

даже предпринятого напряжения, оправиться может,

кажется гораздо менее пагубны, нежели бездейственное

претерпевание повсечасного нарушения прав и достоинства

империи. Известия же, хотя недостоверные, но из уст в уста

переходящие, рождают утешительную мысль, что может

статься не удалена эпоха, где в столпотворении

Наполеоновом водворится смешение языков, долженствующее

естественно, сильно споспешествовать к восстановлению права

народного в Европе. Мысль сия получает еще более верой-

тия, если принять во уважение, что ни один из побежденных

и завоеванных им народов не признает себя счастливым, а,

напротив, с трепеггом ожидает ежедневного усугубления зла.

И так, признавая во всех случаях войну не только

неизбежною, но даже необходимою к обеспечению России и к

защищеншо священнейших прав ее, я мнением полагаю, что

глав'нейшее в сем случае дело состоит в том, чтобы, с одной

стороны, оградить себя от внезапного нападения, а с

другой— выиграть времени по крайней мере шесть недель *,

дабы сделать первые удары и вести войну наступательную,

а не оборонительную. К достижению сих главных целей

почитаю я удобнейшими следующие средства.

1. О предварительных мерах к начатию войны

1) Без потери времени сообщить французскому двору