Я испытываю такие же сомнения, что и Пэт, особенно в отношении операций на детях. Я склоняюсь к мысли, что психохирургия на нынешнем этапе находится еще в стадии экспериментов... Интуитивно я ощущаю, что эту программу пока нельзя распространять на детей и заключенных... Мне могут возразить, что я хочу лишить детей и заключенных права на лечение. Совершенно откровенно хочу сказать, что так оно и есть... Мне бы хотелось ограничить это право, эту привилегию, пока тот или иной метод лечения не станет общепринятой практикой...

Мне вспоминается один случай из судебной практики, происшедший в одной из тюрем федерального округа Колумбия... Двое заключенных захватили подвал в здании тюрьмы и забаррикадировались там. Главной причиной этих их действий было то, что их хотели перевести в исправительное учреждение в Спрингфилде, штат Миссури, где, как они считали — не знаю, насколько они были правы,—им собирались сделать психохирургическую операцию. Я считаю, что мы могли бы развеять опасения, возникающие у заключенных, добивающихся тюремных реформ в США, если бы в настоящее время вполне определенно заявили, что психохирургия не должна применяться для лечения заключенных.

Тёртл добавил:

Учитывая отсутствие доказательств безопасности и эффективности психохирургии при лечении детей, я склоняюсь к тому, чтобы на нынешнем этапе сказать «нет» [использованию психохирургии]. По моему мнению, представленные нам данные о результатах оперирования взрослых показывают, что неблагоприятный исход операции так же вероятен, как и успех. И пока не будет данных о том, что результаты операций на детях значительно лучше... разрешать оперировать детей не следует [278] .

Член комиссии Альберт Йонсен, адъюнкт-профессор из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, также присоединился к тем, кто выразил свои сомнения относительно допустимости проведения психохирургических операций для лечения детей. Он сказал, что, хотя комиссия и высказалась в пользу психохирургии на основе исследований Мирски и Тойбера, «в этих исследованиях нет данных о результатах оперирования детей; поэтому в настоящее время мы не можем принять решение относительно допустимости психохирургии для лечения детей» [279] .

Председатель комиссии Райак согласился, что для того, чтобы оправдать применение психохирургии к детям, слишком мало данных. Он сказал: «Мы не обнаружили в медицинской литературе никаких оснований и никакого оправдания для такой методики лечения» [280] .

И все же, несмотря на то, что некоторые члены комиссии открыто заявили об отсутствии каких-либо научных оснований для лечения детей психохирургическими методами, комиссия не сочла необходимым запретить такие методы или хотя бы объявить их экспериментальными. Более того, она рекомендовала не чинить препятствий использованию этих методов, если Национальный консультативный комитет по психохирургии (По заявлению одного из членов комиссии, этот комитет задуман как «мозговой трест», в состав которого должны войти видные специалисты в данной области, которые будут оценивать все имеющиеся данные и определять, какие из психохирургических методов должны быть применены к ребенку или взрослому, страдающему тем или иным психическим заболеванием.) решит, что это «принесет детям пользу».

Как ни странно, но комитет будет принимать решение, основываясь на данных, которые комиссия в настоящее время сочла недостаточными для оправдания лечения психохирургическими методами детей, а именно «данных, полученных в результате операций на животных и на взрослых людях». Комиссия выразила уверенность в том, что юридические гарантии, оговоренные в ее рекомендациях, надежно защитят детей, заключенных и душевнобольных от всяких злоупотреблений и от проведения операций без их согласия. Начать с того, что в каждой больнице, где практикуется психохирургия, предлагается создать наблюдательный комитет, который будет заниматься техническими деталями рекомендованной методики и определять компетентность хирурга, которому поручается операция. Наблюдательный комитет, в состав которого будут входить психиатр, невропатолог, нейрохирург и психолог, будет определять правильность диагноза и решать, является ли данная психохирургическая операция абсолютно необходимой.

Наиболее спорным является вопрос о том, может ли ребенок, заключенный или пациент, направленный в лечебное заведение без его согласия, с полным пониманием сути дела дать свое согласие. На первый взгляд может показаться, что рекомендации комиссии гарантируют всем этим категориям пациентов право на свободу выбора. Но если разобраться в том, что написано между строк, то картина будет иной.

Что касается детей, комиссия рекомендовала, чтобы «наблюдательный комитет принимал во внимание, какие чувства выражал ребенок по отношению к психохирургии». Более того, комиссия указала, что «мнение детей старшего возраста, т. е. таких, которые в состоянии принять разумное решение, должно быть решающим» [281] .

В связи с тем, что кандидатом для проведения психохирургической операции в ряде случаев может оказаться ребенок лет шести, маловероятно, чтобы он был в состоянии оказать влияние на решение взрослых людей по вопросу о том, следует или не следует выжечь ему определенный участок лимбической системы. Но, даже говоря о «детях старшего возраста», комиссия не уточняет, что понимается под «старшим возрастом» и что значит «разумное решение», тем более, что речь идет о пациенте, которому рекомендована психохирургическая операция как раз потому, что он недостаточно разумен или психически болен.