— Сэр Клайв, я представляю интересы русской военной эмиграции в Финляндии и Эстонии и соратников известного вам российского премьер-министра Трепова.

— Да, господин Юденич, нам известна ваша позиция в русском вопросе. Британское посольство в Стокгольме достаточно хорошо осведомлено о вашей деятельности в Гельсингфорсе. А ещё более — на Кавказском фронте.

— Благодарю вас за признание моих союзнических заслуг перед Британией.

— Как мы понимаем, у вас к нам есть серьёзный разговор?

— Да. И я очень надеюсь на взаимопонимание.

— Тогда говорите, господин генерал.

— Прежде всего мне хочется высказать главное пожелание своих соратников по борьбе с большевизмом.

— Какое, господин Юденич?

— В кругах русской эмиграций очень обеспокоены тем, что в такое тяжёлое для России время её бывшие союзники по Антанте не столько помогают Белому движению, сколько ссорятся по вопросу о будущем государственном устройстве России.

— Что вы предлагаете?

— Оставить вопрос о государственном устройстве России открытым, до полной победы над Советами.

— Что это даст по вашему мнению?

— Консолидацию внешних и внутренних антибольшевистских сил. Для Белого движения это жизненно важно.

— Как нам известно, вы, господин генерал, по убеждениям стойкий монархист и далеко не демократ?

— Да, это действительно так. Но пока нас, прежде всего военных русских деятелей, волнует не государственное устройство освобождённой от большевиков и прочих социалистов России, а победа над нашим общим врагом.

— В Лондоне известно, что вы находитесь в самых тёплых отношениях с германским командованием на Востоке. Так или нет?

— Так, господин Клайв.

— Что же вас заставляет менять позицию по отношению к союзникам по Антанте?

— Прежде всего то, что не английские или французские войска оккупировали Прибалтику и стали фронтовым гарнизоном в русском городе Пскове перед Петроградом, а немецкие.

— Но в Германии идут события, напоминающие вашу революцию, и немецкие оккупационные войска возвращаются на родину.

— Вот поэтому и я, и мои сторонники по Белому движению очень хотели бы, чтобы место немецких оккупационных войск заняли союзные. То есть, чтобы Антанта не допустила ухода германцев с российских территорий без такой замены.

— Но это невозможно из-за отношения английской общественности к событиям в России. У нас уже произошли забастовки докеров, а левые газеты мы не можем закрыть в силу закона о свободе печати.

— Жаль, господин Клайв. В большевизме есть опасность и для британской короны.

— Но мы не допустим появления большевизма на Британских островах ни под каким видом.

— Согласен: Англия не Россия. Однако усиление Красной Армии, военная и политическая экспансия большевистского правительства разве не тревожит вас сегодня?

— Разумеется, тревожит. Некоторые наши политики считают, что борьба с левой опасностью уже в самом скором времени будет вестись всё серьёзнее.

— Где? В России?

— Нет, у нас в Британской империи.

— Но всё же наши союзники обязаны помочь погибающей России хотя бы за то, что дал им Русский фронт в Первой мировой войне. Разве не справедливо было бы так поступить с вашей стороны?

— Согласен, господин Юденич. Поэтому я и военный атташе нашего посольства в Стокгольме генерал Боуллер стоим за военную интервенцию против Советской России.

— Однако ваше командование в вопросах организации интервенции достойно серьёзной критики.

— Почему же?

— В ваших штабах думают наступать на Москву из Сибири и с Севера. Это маловероятно, господа.

— Но в Сибири военные силы антибольшевизма значительны: у омского правительства огромные людские ресурсы. А в Мурманске уже стоят наши военные корабли.

— Однако наступление из Сибири и Мурманска на советские столицы Петроград и Москву может сорваться из-за недостатка путей сообщения. На железных дорогах России полная разруха ещё с начала 1917 года, не говоря уже о сегодняшних днях.

— Мы знакомы с транспортной ситуацией в России: она просто поразительна для такой потенциально сильной страны. Тогда, господин Юденич, как вы смотрите на успех удара Добровольческой армии с юга на Москву?

— С сомнением.

— Почему?