— Принял решение: незаметно для турок снять с передовой часть войск и перебросить их под Сарыкамыш.

— Это очень рискованно: фронт будет оголён.

— Другого выхода у меня нет. В противном случае большие силы турок окажутся в глубоком тылу у передового Сарыкамышского отряда.

— Сколько войск снимается с передовой?

— 20 батальонов пехоты, 6 сотен казаков и пока 20 орудий. Возможно, буду отправлять ещё.

— Их позиции занимаются соседями?

— Да. Делается это незамедлительно и скрыто для турок.

— Надеюсь, что риск будет оправдан. Я покидаю Тифлис и к вечеру надеюсь быть в Сарыкамыше. Моё место там.

— Командующий оповещён о случившемся?

— Да. Он болен и приказал на месте командовать мне.

— Знают ли о глубоком обходе турками наших главных сил в Ставке?

— Туда отправлена телеграфом шифровка, но ответа пока нет. Где вы будете пребывать эти дни?

— Я тоже отправляюсь к Сарыкамышу с авангардными полками.

— До встречи на станции.

...Генерал Мышлаевский, бывший начальник главного управления Генерального штаба Российской Императорской армии, принял действительно смелое решение: он снял с передовой часть войск Сарыкамышского отряда и бросил их, приказав оставить все тяжести, на защиту Сарыкамыша. Риск был огромен — попади к туркам такие сведения и они, без всякого сомнения, перешли бы в наступление.

Уже 12 декабря с фронта в дальний тыл, поспешая, двинулись пять батальонов 1-й Кубанской пластунской бригады, 80-й пехотный Кабардинский, 155-й пехотный кубанский, 15-й Туркестанский стрелковый и 1-й Запорожский кубанских казаков полки, двадцать орудийных расчётов 20-й Кавказской артиллерийской бригады, отдельная Терская казачья конно-артиллерийская батарея и Кавказский мортирный дивизион.

Войска с линии фронта, на котором кубанские казаки-пластуны вели успешный наступательный бой, снимались для помощи Сарыкамышу следующим образом.

B штабе 1-й Кубанской пластунской бригады заработал телефонный аппарат. Сигнал шёл из фронтовых тылов:

— Кто вызывает?

— У телефона генерал Мышлаевский.

— Слушаю: начальник связи пластунских бригад, хорунжий Старнинский.

— Генералу Пржевальскому: немедленно сняться с позиций и усиленным маршем идти на Сарыкамыш. Двадцать часов похода — четыре часа отдыха.

— Ваше превосходительство, генералы Пржевальский и Рулыга (командир 2-й Кубанской пластунской бригады. — А.Ш.) успешно развивают наступление, и в настоящий момент мы не знаем, где они находятся, так как всё время с боем продвигаемая вперёд.

— Разыскать и передать моё приказание!

— Слушаюсь!..

Силы для помощи попавшему в большую беду Сарыкамышу Мышлаевским с передовой отправлялись немалые. Но удом войскам предстояло проделать по зимним горным дорогам марш-бросок в 70—100 вёрст труднейшего пути.

Среди других спешили на помощь сражавшемуся сарыкамышскому гарнизону пехотинцы Кабардинского полка. После боев главнокомандующий Отдельной Кавказской армией генерал-лейтенант Юденич имел беседу с командиром 16-й роты кабардинцев, отличившейся при разгроме турок, капитаном Петром Ваксманом:

— Расскажите, капитан, как вы шли с передовой к Сарыкамышу? Я хочу знать больше о подвиге вашего полка.

— В первой день похода полк делал только короткие привалы и шёл весь день. Всякий раз после привала, на снегу оставались сидеть солдаты. Товарищи их с трудом поднимали и вели дальше под руки, но ночью, после первого же привала, оставшихся на снегу стало очень много и поднять их не было никакой возможности.

— Но в полку были обозные повозки, санитарные двуколки для выбившихся из сил людей.

— Да, приходилось на время класть на повозки выбившихся из сил людей. На санитарных же двуколках мы везли умерших, чтобы не бросать их на дороге.

— Как вели себя ослабевшие солдаты?

— Молодцами, ваше превосходительство. Отдохнув, они приходили в себя и снова шли вперёд с ротами, а свои места на повозках уступали другим, кто уже не мог идти.

— А что было перед самым Сарыкамышем?

— Последнее утро перед Сарыкамышем полк совсем не отдыхал. Офицеры боялись, что не смогут поднять солдат. Зато теперь отставших было больше. Вдоль всей дороги по обе стороны, а то и посреди неё сидели и лежали совершенно ослабевшие солдаты. Они были живы, но не было никакой возможности поднять их на ноги.

— Что же вы делали в такой ситуации, капитан?

— Я делал, ваше превосходительство, то, что делали все наши полковые офицеры: уговаривал, ругал, тащил за руку. К концу нашего марш-броска впечатление было, что усталость в людях побеждала опасность смерти.