В начале операции в районе Ардагана находился отряд Тени ка в составе трех пластунских батальонов 3-й Кубанской пластунской бригады, одной ополченской дружины, двух батарей и одного казачьего полка. Отряду была поставлена задача — овладеть Яланус-чамским перевалом и затем наступать к Арданучу с целью облегчить действия русского Батумского отряда, отброшенного турками к Батуму.

Отряд Геиика 12 декабря не успел еще отойти от Ардагана, как был атакован отрядом Штанке. Охваченный турками с обоих флангов и понеся большие потери, отряд Геника отступил в тот же день к северо-востоку от Ардагана.

Для более прочного прикрытия направления Ардаган— Ахалцих—Боржом—Михайлове русское командование, в связи с появлением турок у Ардагана, выдвинуло из Тифлиса по железной дороге до Боржома и далее по шоссе в Ахалцих Сибирскую казачью бригаду Капитана с коппо-пулеметной командой и 2-й Оренбургской казачьей батареей. К вечеру 14 декабря бригада достигла Боржома, а в 20 часов Калитин получил приказание немедленно выступить в Ардаган на выручку отряда Геника.

Русское командование удачно решило использовать Сибирскую казачью бригаду дли прикрытия угрожаемого Арда-ганского направления, где положение Геника и Истомина являлось весьма неустойчивым и где местность вдоль шоссе на Ардаганском плато позволяла действовать конным частям.

Обстановка со стороны Бардуса в течение дня 12 декабря до 14 часов для Мышлаевского оставалась еще неясной, но в общем она представлялась ему «угрожающей», почему он указал Берхману быть готовым к отходу на укрепленный рубеж М ед жин герт—Баш-кей.

Одобрив мероприятия Берхмана по переходу в наступление и значительно развив их, в составленном впоследствии печатном отчете Мышлаевский пытался оправдать свои действия как помощника главнокомандующего, принявшего в командование Сарыкамышский и Ольтинский отряды. В этом документе Мышлаевский указывал, что, ознакомившись с расположением войск Сарыкамышского отряда, он был крайне поражен тем обстоятельством, что ни одно из указаний, которые давались штабом армии упомянутому отряду, не было исполнено. Войска по-прежнему были растянуты в одну линию на фронте в 30 км, причем правый фланг отряда, на важность которого указывали выдержанные в период Кеприкейской операции бои, был занят недостаточно прочно, а в общем резерве отряда было всего два батальона у Хоросана. Тыловые пути почти не были разработаны; многочисленные обозы, будучи придвинуты к войскам, загромождали тыл и были распределе

ны не но боевым, а по хозяйственным требованиям. Сведения о противнике имелись крайне скудные. Что же касается оказания поддержки отряду Истомина, то Берхман «принял прискорбное решение» перейти в наступление с выдвижением вперед, к Кизилдже, своего левого фланга с целью вновь овладеть Кеприкейской позицией. При этом рискованном решении Са-рыкамышский отряд, углублявшийся в Пассинскую долину еще больше, подставлял бы свой правый фланги тыл, что вполне соответствовало бы планам и расчетам Энвер-паши:

Во второй половине дня 12 декабря со стороны Бардуса стали поступать тревожные донесения от Бардусского отряда, который с утра 12 декабря удерживал турок под сильным ружейным и пулеметным огнем на перевале у Яйля-Бардус. Силы турок определялись в 4 батальона при 4 пулеметах и 2 эскадронах, причем все время обнаруживался подход свежих частей пехоты. Вследствие обхода турками правого фланга этого отряда последний отошел к Кизил-килису, а затем к Бардус-скому перевалу.

К вечеру же 12 декабря Истомин донес из Мерденека о том, что его отряд, не выдержав ночной атаки турок на позиции у Пеняка, отходит на Мерденек. В дальнейшем сообщалось, что турки наступали и со стороны перевала Панжуретского; оставленные на нем роты ополченцев были отброшены к Ардагану. Весь же Ольтинский отряд, без давления турок, Истомин отводил к Демур-капу, куда должны были подойти части 3-й Кавказской стрелковой бригады Габаева, получившего 11 декабря приказание двигаться для содействия войскам Истомина, «отнюдь не открывая пути Мерденек—Каре»; в случае же, если бы это уже произошло, Габаеву надлежало подчинить себе Истомина.

Так как с уходом означенной стрелковой бригады гарнизон крепости Каре очень ослаблялся, было отдано распоряжение о перевозке в Каре из Кутаисской губернии 263-го пехотного Гунибского полка, являвшегося единственным резервом, которым было возможно воспользоваться в тылу.

Сопоставляя все эти донесения, поступавшие в течение 12 декабря, Мышлаевский окончательно разгадал план турок, совершивших глубокий обход на широком фронте в сторону Са-рыкамыша, т. е. в тыл всему отряду.

Возвратившись утром 12 декабря в Меджингерт, Мышлаевский решил произвести «полную ломку в расположении войск и в дальнейших действиях». В действительности он уже начал терять спокойствие и отдавал поспешные и несогласованные распоряжения.

Не успел еще Сарыкамышский отряд привести в исполнение указанное выше решение Мышлаевского по отходу на тыловые приграничные рубежи (Меджингерт—Баш-кей), как последовало новое решение об общем отступлении войск этого отряда на рубежи восточное Сарыкамыша.

Угроза Сарыкамышу все более и более разрасталась. 12 декабря утром командир одного из артиллерийских парков 2-го Туркестанского корпуса, направлявшийся с частью парка по шоссе Сарыкамыш—Караурган, был обстрелян в расстоянии 8-9 км от Караургана. Тогда же на этом шоссе по пути в Меджингерт был обстрелян одним из турецких разъездов и сам Мышлаевский.

Затем по прибытии Мышлаевского в Меджингерт, поступила телефонограмма начальника Сарыкамышского гарнизона Воропанова о наступлении четырех турецких батальонов с 6-ю пулеметами к Бардусскому перевалу.