К счастью, написала газета, адвокат потерпевшего услышал об этом деле. Он провел расследование, обнаружил вместо скважины рукава от жилетки и известил об этом полицию.

История банальнейшая, и о ней рассказали на первой полосе лишь потому, что Эдвина Баннистер оказалась личностью неординарной. Дочь миллионера из Коннектикута в девятнадцатилетнем возрасте была вышвырнута из дома отцом по причине, о которой в газете не говорилось… Отец заявил Эдвине, что никогда больше не захочет ее видеть и что она не получит ни гроша из его состояния.

Я закончил чтение этой статьи, затем пробежал и другие, в которых рассматривались разные аспекты этого же дела: арест, судебный процесс и тому подобное. Потом поднял голову. Мисс Баннистер стояла возле меня и протягивала стакан.

— Спасибо, — поблагодарил я и машинально взял его.

— В последний момент в моем отце заговорила совесть, — сообщила мисс Баннистер шепотом. — Он разорвал свое завещание, и все оставил мне. Конечно, отец не был миллионером, ведь газеты всегда все преувеличивают. Его основное состояние оценивалось в двести пятьдесят тысяч долларов, да еще немного по мелочи.

Я сделал глоток столь жгучего скотча, что у меня обожгло желудок.

— Я поехала в Калифорнию, — продолжала мисс Баннистер, — и просидела восемнадцать месяцев в тюрьме, даже чуть меньше этого. Когда меня освободили, я узнала, что мой отец скончался полгода назад и что я его единственная наследница. Я продала все, что получила по наследству, и устроилась здесь. Моим единственным желанием было забыть прошлое и чтобы все тоже забыли о нем… Мне пришла мысль организовать подобного рода колледж. Денег у меня оказалось достаточно, и я надеялась на успех. Более того, это было бы прекрасным прикрытием. Подумайте, кто бы мог вообразить, что директриса подобного заведения, закрытого и респектабельного, бывшая авантюристка, сидела в тюрьме! — Мисс Баннистер безрадостно засмеялась. — Год назад освободилась вакансия профессора иностранных языков. Дикс подходил для этой должности, у него имелись хорошие рекомендации, я его и наняла… Не знала только в тот момент, что он целый год работал в Балтиморе как раз в то время, когда все газеты так много писали обо мне. А мистер Дикс этого не забыл.

— И он представил вам газетные вырезки и угрожал рассказать всем об этом, если вы не будете платить?

— Совершенно верно.

— И вы пошли на это?

— Разве я могла поступить иначе? Тридцать тысяч долларов за этот год, и я продолжала бы платить, если бы сегодня вечером не случилась драма. Он мог совершенно уничтожить не только мой социальный статус, не только мой колледж, но и мое будущее с человеком, которого я люблю, — с Эдвардом.

— Почему вы показали эти вырезки мне?

— Потому что дальше идти некуда… Не могу допустить, чтобы Эдварда несправедливо обвинили в преступлении. Мне наплевать на то, что со мной случится, но я не желаю, чтобы что-то случилось с ним.

Я закурил сигарету.

— Не увлекайтесь. Да, вы доказали, что Дикс шантажист, но это отнюдь не доказывает, что он убийца.

— С той поры как Дикс понял, что я ни в чем не могу ему отказать, — горячо продолжала мисс Баннистер, — он изменился. Я знала, что он пытался назначать свидания ученицам, и иногда небезуспешно, но я не смела сделать ему замечание. Не могла вышвырнуть его за дверь, и, если говорила ему, чтобы он перестал преследовать девушек, он только смеялся мне в лицо… — Патронесса наклонилась вперед с напряженным лицом. — Вы вскоре сами убедитесь, что у него была веская причина прикончить этих двух девочек. Вы найдете это, лейтенант, я в этом уверена. Дикс — гений в некотором отношении, гнусный гений! Этот вид, который он напускает на себя! Дикс может прикинуться таким застенчивым, но под своей робкой наружностью он скрывает нечеловеческую жестокость.

— Я займусь им… а вы решитесь свидетельствовать о шантаже перед судом?

Она закусила губы, но потом решилась:

— Да, я буду свидетельствовать против него.

— О’кей, тогда я скажу мистеру Диксу несколько слов.

Выйдя из кабинета, я столкнулся с Полником и Следом.

— Лейтенант, — озабоченно произнес сержант Полник, — что же происходит? Вы сказали им всем, что Пирс находится по пути в комиссариат и что все закончено. А я, когда встретил инспектора Следа, узнал, что Пирс сидит в котельной вместе с фокусниками. Но фактически… Может, уголовной бригаде разместиться прямо в котельной?

— Если я попытаюсь объяснить тебе, ты все равно ничего не поймешь. Итак, никаких объяснений. Лучше найди кухню — это не очень трудная задача даже для тебя — и приготовь немного кофе. Я присоединюсь к тебе минут через двадцать. Идет?

— Идет, лейтенант, — оживился Полник.

Я покинул их и пошел в жилой корпус. Сперва я постучался к Диксу, услышал крадущиеся шаги, а затем неуверенный голос профессора:

— Кто там?

— Откройте! Мне нужно поговорить вами… Это Уилер.

— Уже очень поздно, лейтенант. Я…

— Откройте или я взломаю дверь!

Ключ в замке повернулся, и дверь отворилась. За Диксом стояла мисс Томплинсон, покрасневшая и растрепанная.

— Август был так потрясен, — начала торопливо объяснять она, — когда я заглянула к нему, чтобы немного поболтать… Он заперся на ключ на тот случай, если кто-то незваный захочет зайти к нему. Вы ведь знаете, каковы люди… Мы не хотим, чтобы кое-кто что-нибудь подумал… понимаете?

— Весьма смутно. Но мы, которые не кое-кто, не особенно обращаем внимание на такие вещи, поверьте мне. Регби, холодные ванны, футбол и, конечно, крикет — все это отвращает нас от дурных предположений.