– Всё это вам примерещилось, Фёдор Леопольдович, на алкогольной и сексуальной почве, - твёрдо заявила Ида Васильевна, проходя мимо с букетом одуванчиков и кульком карамелек.

Весенний ветер раздувал блеклый крепдешин её платья, но ничего не мог поделать с её безупречной причёской. И профессор Безносов не нашёлся, что ответить.

Спустя полчаса Ида Васильевна достала из буфета стеклянную вазочку на тощей, как у рюмки, ноге. В вазочку влезло с десяток карамелей. Затем на столе появились чашки с незабудками.

– Знаешь, Мишук, бедный профессор Безносов окончательно свихнулся, - сообщила Ида Васильевна мужу.

Тот громогласно пробежался по клавишам рояля:

– Неужели?

В доказательство Ида Васильевна рассказала про ландыши.

Густые брови Михаила Пахомовича удивлённо всползли на лоб. Он загремел аккордами, потом перешёл на трели, и вышла у него не песня советских композиторов, как обычно, а что-то совсем забытое.

Композитор удивлённо пожал плечами и напел:

Он рыбку снял с улыбкой,

Я ж волю дал слезам.

– Плакать не надо, выпей лучше чаю, - посоветовала Ида Васильевна. – Я купила леденцов.

Чай она заварила травяной, очень бледный. Он пах прополотой грядкой.

– А мёд где? – детским голосом заныл композитор.

– Мёд вчера съела кошка Пелагеи Демьяновны. Та рыжая, без хвоста - ты её знаешь. Я застала её на столе, и вазочка была уже пустая.

– Кошки не едят мёда.

– Здешние едят всё. Иначе куда подевался пучок редиски, который я оставила утром на буфете? Всё пропадает, всё! Даже люди. Например, дачный охранник Ефимов… Правда, Фёдор Леопольдович утверждает что видел его в лесу. Разумеется, издали. Несчастный якобы был в гавайской юбке из травы и с волосами до плеч.

– Враньё, – заметил Михаил Пахомович, разгрызая леденец, как орех. – Охранник был плешив. В юбке был кто-то другой.

– Да не было вообще никого! Чудес не бывает! У профессора галлюцинации от грибов. Последнее время он всё время несёт околесицу. А охранника просто уволили - ведь дача-то колдобинская дотла сгорела. И Инесса ни по каким ландышам не каталась. Она наконец закончила свой культпросвет и уехала работать в Уренгой.

Ида Васильевна подлила себе чаю и осторожно положила за щёку карамельку.

– Клубничная! Кстати, Каймакова старая тоже на север подалась, - добавила она. – Внучку проведать. Я вчера её встретила, когда она в автобус садилась. Она мне и билет на самолёт показала, Нетск – Уренгой… Кстати, об Уренгое! Как же я могла забыть! Ещё утром хотела тебя удивить…

Ида Васильевна вспорхнула от стола и вытащила из-за буфета что-то бумажное, свёрнутое в трубочку.

– Вот полюбуйся, - сказала она мужу.
– У дачников на мусорке взяла – на растопку, конечно. Думаю, это Секушины выбросили. Они довольно интеллигентные люди: прошлым летом клеили под обои «Книжное обозрение».

Тоненькими птичьими пальчиками она стала разворачивать свиток в подобие толстого журнала. Но журнал давно слипся и слежался трубой, потому норовил вновь скрутиться. Наконец Ида Васильевна с ним сладила.

Михаил Пахомович на издание покосился без всякого интереса. На мятой обложке он увидел фотографию сурового пейзажа и надпись «Уренгойские сполохи».

– Дрянь какая, - сказал композитор. – Кажется, и коза жевала…

– Какая коза! Это литературный альманах. Ты сюда посмотри!

Разогнув журнал в нужном месте, Ида Васильевна прочитала вслух:

– «Логово оборотней», фантастический роман. Взгляни теперь, Мишук, на фото автора.

Михаил Пахомович достал из кармана рубахи очки в мощной роговой оправе и взглянул.

– Ну? Узнаёшь? – наседала Ида Васильевна. – Нет? Даю подсказку: в прошлом августе он сидел на этом самом месте и пил чай с петровским вареньем.

Композитор уже собрался признать, что жена права - это фотография их прошлогоднего знакомца Кости, только страшно исхудавшего и с неровной чёрной бородой.

Но вдруг он возопил:

– Ерунда! Не он это! Посмотри, что тут, под карточкой, написано: Наум Амирханян!

– Наверняка псевдоним, - парировала Ида Васильевна. – Я в этом просто уверена! Тут у нас Безносов ко всем пристаёт со своим Амирханяном, а кто Амирханяна знает в Уренгое?

– Там тоже растут грибы, не сомневайся. Так ты, Идочка, думаешь, что всё это как-то связано?

– Что именно?

– Как же, смотри: этот молодой человек в Уренгое. И Инесса, которой он прошлым летом увлёкся, тоже в Уренгое. И бабка её, страшилище, туда же поскакала. Тут целый роман, не находишь?