– Конечно, сэр.

Прежде чем выйти из номера, запихиваю в задний карман джинсов два презерватива.

Вдруг повезет?

Вести «Ауди А3» – одно удовольствие, хотя я привык к машинам с более высоким крутящим моментом. Останавливаюсь у винного магазина на окраине Портленда – нужно купить шампанского, чтобы отпраздновать. Сразу отметаю «Кристаль» и «Дом Периньон» и беру «Боланже», в основном из-за того, что оно урожая 1999 года и охлажденное, хотя еще и потому, что оно розовое… «Очень символично», – думаю я с самодовольной улыбкой, вручая кассиру карточку «Америкэн Экспресс».

Ана встречает меня все в том же потрясающем сером платье. Я предвкушаю, как чуть позже его сниму.

– Привет, – говорит Ана; ее огромные глаза сияют на бледном лице.

– Привет.

– Заходи.

Она, похоже, смущается и чувствует себя неловко. Почему? Что случилось?

– Если позволишь. – Показываю бутылку шампанского. – Я подумал, что надо бы отпраздновать окончание университета. Ничто не побьет славное «Боланже».

– Интересный выбор слов, – язвительно замечает она.

– О, мне нравится твое остроумие, Анастейша.

Вот такая она… моя девочка.

– У нас только чайные чашки. Стаканы мы уже упаковали.

– Чашки? Прекрасно.

Смотрю, как она бредет на кухню. Ана сама не своя и явно нервничает. Наверное, из-за того, что день был слишком тяжелый, или потому, что она согласилась на мои условия, а может, потому, что дома никого больше нет – Кэтрин Кавана сейчас со своими родственниками, ее отец мне сказал. Надеюсь, шампанское поможет Ане расслабиться… и поговорить.

Комната почти пуста, в ней только коробки, диван и стол. На столе лежит коричневый пакет с прикрепленной запиской.

Я согласна на эти условия, Энджел, потому что тебе лучше знать, какое наказание я заслуживаю. Но только… только сделай так, чтобы оно было мне по силам! [5]

– Блюдца тоже нести? – спрашивает Ана.

– Достаточно чашек, – рассеянно отвечаю я.

В пакете книги – первые издания, которые я прислал. Ана их возвращает. Не хочет оставить себе. Так вот почему она нервничает. Представляю, какой шум она поднимет из-за машины.

Поднимаю взгляд и вижу, что Ана стоит рядом, наблюдает за мной. А потом осторожно ставит на стол чашки.

– Это тебе, – говорит она сдавленным голосом.

– Хм, я догадался, – ворчу я. – Весьма уместная цитата.

Провожу по строчкам пальцем. Буковки мелкие и аккуратные. Интересно, что сказал бы о почерке Аны графолог?

– А я-то думал, что я – д’Эрбервилль, а не Энджел. Похоже, ты решила меня понизить.

Цитата выбрана идеально, кто бы сомневался. Иронически улыбаюсь.

– Только тебе могло прийти в голову подобрать подходящую к случаю цитату.

– Это еще и просьба, – шепчет Ана.

– Просьба? Чтобы я был с тобой не слишком суров?

Она кивает. Для меня эти книги – всего лишь вложение капитала, но я думал, что Ана им обрадуется.

– Я купил эти книги для тебя.

Немного грешу против истины, так как я их заменил.

– Обещаю, что буду не слишком суров, если ты их примешь.

Я говорю тихо и сдержанно, чтобы скрыть разочарование.

– Кристиан, я не могу, они слишком дорогие.

Ну началось, очередное столкновение интересов. Plus ca cange, plus c’est la m^eme chose [6] .

– Видишь, вот об этом я и говорил, о твоем неповиновении. Я хочу, чтобы ты их взяла, и точка. Все очень просто. Не нужно задумываться. Как моя саба, ты должна быть благодарна, и все. Ты просто принимаешь мои подарки – потому что мне нравится их дарить.

– Я не была твоей сабой, когда ты купил эти книги, – шепчет Ана.

Как всегда, она за словом в карман не лезет.

– Да… но ты согласилась, Анастейша.

Она что, хочет отказаться от сделки? Господи, с этой девушкой как на качелях: то вверх, то вниз.

– Раз они мои, я могу делать с ним все, что хочу?

– Да.

Я полагал, тебе нравится Гарди.

– Тогда я хотела бы пожертвовать их благотворительной организации, что работает в Дарфуре, так как этот район тебе особенно дорог. Пусть выставят книги на аукцион.