Но и этого он не говорил. Всезнающий Аллен Паквуд из Кембриджа нашел письма и Шоу, и Черчилля, единодушно отрицающие упомянутую пикировку.

Подобно гипергравитационному звездному телу Черчилль волшебным образом притягивал шутки, заявлял права на них, как оказалось, и тогда, когда вовсе не произносил их. И кое-кто даже стал сомневаться – ошибочно, на мой взгляд, – был ли он так плодовит по части юмора.

Если вы желаете, то можете и дальше идти по пути отрицания и заметить, что его привычки были не вполне фальстафовскими [46] . Он на самом деле пил виски с водой с раннего утра, но его дочь однажды сказала, что это был очень сильно разбавленный виски: несколько капель «Джонни Уокера» на дно стакана, скорее «жидкость для полоскания рта», как выражался он, а не алкогольный напиток.

В отношении сигар его камердинер да и многие другие свидетельствовали, что он редко выкуривал их до конца – обычно оставлял в пепельнице не менее трети, а то и половину. Он превосходно понимал, что это не просто табак – сигары были частью его имиджа. Когда в 1946 г. он подъезжал к Фултону, штат Миссури, где собирался произнести речь, Черчилль велел остановить машину. Он похлопал себя по карманам, вытащил сигару и сунул, не зажигая, себе в рот.

«Никогда не забывайте ваш товарный знак», – прорычал он присущим ему образом. Он был далек от беспутства Тоби Белча [47] и по-своему демонстрировал замечательную личную дисциплину. Он упражнялся с гантелями. А занимаясь делами, он был феноменально трудолюбив – вы вряд ли встречали настолько усердных людей. Все это опять наводит на мысль, что, возможно, избыточные черты его характера содержали в себе элемент просчитанного преувеличения. Наверное, они были в какой-то мере заимствованы, подобно тому как он взял у оккупированной Европы V для обозначения знака победы. Там антифашисты рисовали его на зданиях, и он означал vrijheid – свободу.

Был ли Черчилль позером? Нет, хотя каждый в некоторой мере действует исходя из приписываемой самому себе индивидуальности. А в случае Черчилля крайне удивительно то, что его публичный образ – его имидж – находился в потрясающем соответствии с действительностью.

Он, быть может, умыкнул знак победы с континента, но только Черчилль мог озорно повернуть его вокруг, как он часто и делал, в результате жест означал не только победу, но и «отвали» [48] . И как бы вы ни посмотрели на его возлияния, они были грандиозны. За день он выпивал около полулитра шампанского «Поль Роже» и также сопровождал ланч белым вином, а обед – красным, после чего мог употребить портвейн или бренди. В 1936 г. он на пари отказался от крепких напитков, что никак не помешало поглощению алкоголя в других формах и в таких количествах, которые – по словам его личного секретаря – вывели бы из строя человеческое существо меньшего калибра.

А сигарами он размахивал не для эффекта, не из тщеславия, для него они не были каким-то фрейдистским внешним атрибутом мужества. По словам его секретаря, Черчилль выкуривал от 8 до 10 больших кубинских сигар в день. Даже если он не завершал несколько дюймов – а окурки собирались, и садовник в Чартвелле набивал их табаком свою трубку, – все равно сигар набралось огромное количество: по оценкам около 3000 в год, или 250 000 за его жизнь.

Несмотря на все это, он сумел разменять девятый десяток с кровяным давлением 140/80. Как будто его тело символизировало способность нации поглощать наказания и преодолевать их. Поговорим о его фальстафовском поведении: интервьюер, побывавший в Чартвелле, написал увлекательный отчет о своих наблюдениях за Черчиллем, евшим у себя дома. Он хотел всего и сразу, без какого-либо упорядочения. Он подцеплял вилкой мясной пирог вслед за бифштексом, затягивался сигарой, проглатывал шоколадку, выпивал бренди, затем снова тянулся вилкой за бифштексом – и при этом говорил почти без остановок.

Поговорим теперь о его чувстве юмора и остроумных замечаниях: все же удивительно, насколько много событий оказывается совершенной правдой. Вот почему изобилие апокрифических рассказов приписывается Черчиллю – ведь жемчуг украшений формируется вокруг зерен истины, да и эти зерна можно сложить в глыбу.

Используя множество действительных случаев, искусные поддельщики добавляют свои фальшивки, понимая, что будет невозможно отличить одно от другого. Совершенно верно, что в 1946 г. он встретился с Бесси Брэддок, убежденным лейбористским парламентарием внушительных размеров, которая однажды призвала расстрелять из пулемета нескольких консервативных членов местных советов. При их встрече Черчилль был несколько «уставшим и эмоциональным».

«Уинстон, – ощетинилась Бесси, – вы пьяны». «Мадам, – ответил он, – а вы уродливы, я же к утру протрезвею». На наш взгляд, это почти непростительная грубость, но Бесси получила поделом за личный выпад. Да и нельзя сказать, что Черчилль сильно перебрал – по словам его телохранителя Рона Голдинга, подтвердившего всю историю, он лишь чуть «пошатывался». Замечательно и то, что ответ был мгновенным.

Ф. Е. Смит однажды сказал: «Черчилль провел лучшие годы жизни в подготовке к своим экспромтам». Эта спонтанная реплика Черчилля оказалась на первом месте в рейтинге самых забавных оскорблений в истории, составленном Daily Express.

Подлинной является и шутка про Лорда – хранителя печати. Последний пришел к Черчиллю, когда тот был в уборной. «Скажите Лорду – хранителю печати, которому я нужен, что я запечатан в своем нужнике и мне хватает моего дерьма», – зарычал Черчилль («Tell the Lord Privy Seal that I am sealed in the privy, and can only deal with one shit at a time»). Даже если он не произнес всю фразу целиком, он придумал главную шутку – Privy Seal/sealed in privy [49] .

Мы снова видим пример его любви к хиазмам, неожиданным перестановкам слов: вспомните «начало конца/конец начала» или «Я готов встретиться со своим Создателем, готов ли Создатель к тяжкому испытанию встречи со мной – это другой вопрос»; «Мы придаем форму зданиям, а потом здания формируют нас»; «Я взял от алкоголя больше, чем алкоголь забрал у меня» и множество других высказываний.

Иногда у меня возникало искушение отвергнуть какую-то историю как безусловно апокрифическую, но на поверку она оказывалась истинной. Он на самом деле так говорил. Вспомните байку о том, как он выступал с лекциями в Америке. После одной из них он подошел к буфету и попросил положить ему куриную грудку.