Какой-то мерзавец выбил стекла у профессора Ку-

зы... наверно, большевик.

— Вот до чего дошло!.. Распоясались! .. — от¬

ветил сосед с желтым портфелем.— А это вы чита¬

ли? — и он протянул ему «экстренный выпуск».

— Читал. Действительно, распоясались. Пора

действовать более решительно. С Гитлера — вот с

кого нужно нам брать пример!.. А в Испании наши

берут...

Он оглянулся на крестьян. Они молчали. Види¬

мо, рассчитывая на их сочувствие, он сказал напы¬

щенно и с пафосом:

— В Европе скоро наступит новая эра, и мы очи¬

стим и наши поля, поля Великой Румынии от всякой

скверны. С помощью крестьян, этих хранителей луч¬

ших традиций румынизма и христианства и нашей

патриотически настроенной, жертвенной молодежи

мы выжжем...

За окном пробегают полосатые поля. В вагоне ти¬

хо. Железнодорожник дремлет, с опущенной на лицо

фуражкой.

Нагнувшись к Илиешу, Петрика говорит:

— Слышал, что он сказал? . .Вот гадюки!

Оглянувшись, он встречается с устремленным на

него в упор взором пассажира с желтым портфелем.

— Кого это ты назвал гадюками? — спрашивает

он и угрожающе подходит к ребятам.

Петрика молчит.

— А ну, говори!

— Я так назвал подлых фашистов!

— Ах ты, выродок большевистский! Вот я сейчас

вас... — орет румын.

Его спутник подымается и со злобным выраже¬

нием на лице также подходит к ребятам.

Спящий железнодорожник неожиданно вскакивает

и, оттеснив его плечом, садится рядом с ребятами. Он

насмешливо смотрит на кузистов и медленно говорит

им:

— А ну-ка, господа, отойдите и оставьте в покое

ребят...

Румын с желтым портфелем умолкает и с надеж¬

дой поглядывает в сторону крестьян. Его взгляд

встречается с суровым взглядом худого крестьянина.

— Вот изверги... мало они взрослых калечат,

так и к малым ребятам привязались, — раздается

голос из глубины вагона. Это говорит старушка-кре¬

стьянка.

Кузисты растерянно оглядываются.

Вагон молчит. Но они чувствуют, что это — враж¬

дебное молчание. А железнодорожник, глядя на них,

насмешливо улыбается.

— Я пойду... покурю, — говорит вдруг один из

кузистов и быстро выходит из вагона.

Второй молча и поспешно следует за ним.

Поезд мчится. Монотонно стучат колеса. На опу¬

стевшей скамье белеет оставленный «экстренный вы¬

пуск». Железнодорожник берет его, отрывает уголок

и вынимает из кармана деревянную табакерку. Потом

он протягивает «выпуск» сидящему напротив худому

крестьянину. Тот также отрывает угОлйк «экстренно¬

го выпуска». Железнодорожник насыпает себе и ему

махорки. Оба молча сворачивают цыгарки. Закури¬

вая, дружелюбно смотрят друг на друга.

А поезд мчится.

Петрика нагибается к Илиешу и шепчет ему:

— А знаешь, стекла у того фашиста, у Кузы, вы¬

бил я... для этого я и убежал от вас.

Илиеш с удивлением смотрит на Петрику и одо¬

брительно кивает головой.

— Илиеш, а помнишь надпись на заборе Мате¬

еску?

— Помню!

Знаешь, кто написал?

Нет, не знаю. Кто?

— Флорика.

— Ну, зачем ты сказал? Ведь это секрет! — Фло¬

рика краснеет.

Взяв за руки Петрику и Флорику, Илиеш задум¬

чиво смотрит в окно. Потом говорит:

— Мы еще поедем в Испанию, правда? .. Все

равно мы сильнее фашистов.

Он чувствует, как в ответ сразу две руки, одно¬

временно, сжимают его руки. Одно пожатие — силь¬

ное, решительное — это рука Петрики, другое — за¬

стенчивое, ласковое — это Флорика. Они с ним сог¬

ласны. Они тоже так думают. Да, они еще поборются

с фашистами. Обязательно поборются!

А железнодорожник ласково смотрит на них и не¬

заметно понимающе подмигивает...

ГЛАВА 35

ОТЕЦ

Вот она, так хорошо знакомая Ильинская ули¬

ца.

Все здесь попрежпему. Как будто и не уезжали.

Вот тумба для афиш... «Последний день француз¬