французский, и, так сказать, вся окольность здешних мест потряслась

от страху, все приятели и неприятели имеют к нам уважение

и почтение, — сими средствами взяли мы от французов сильные

крепости Корфу; Али-паша теперь, кажется, беспамятствует от

зависти и непонятия, как это случилось; и вместо того, чтобы

войска его, до двух тысяч здесь состоящие, как мы им объявили,

получа от нас благодарность и награждение, возвратились бы

в свои места, он начал их сюда умножать присылкою;

вчерашний и третьего дни привезено сюда от него 300 человек и

прочим войскам отсюдова выходить не велел, говоря, что до

10-ти тысяч хочет сюда прислать; я жаловался на сию

неприличность Кадыр-бею, но тот и сам не знает, что с ним делать.

Я откровенно сказал Кадыр-бею, в чем и он со мною согласен,

товарищ со мною он один с своею эскадрою, а других войск

албанских в город и в крепость ни под каким видом я не

допущу, жителей они разоряют, все на них ропщут, и едва

только Есеми силами бунты и войну между ними могу я

удерживать; ежели на один час в город их пустить, то произойдет

великое кровопролитие и крайняя неизбежная беда. Прошу, как

можно предупредить писать Али-паше, чтобы он неприличного

и непринадлежащего ему ничего не требовал. Вот, милостивый

государь, претензия Али-паши на меня в тех людях, которые

нам усерднейше помогали, состоит единственно из этого только;

воображал он всегда, что мы без сильной его помощи при его

препятствиях крепостей Корфу не возьмем, потому старался он

всегда всех от нас отогнать и не допускать к нам помогать.

Сверх чаяния моего получа записку от Порты при вашем письме,

чего я не ожидал, всех этих людей тотчас я отослал, при том

уверив, что никто из войск албанских против их не роптали

никогда и ничем, а паче они с большою частью албанцев друзьями;

и на вылазках против французов они были первейшие отважные

и храбрые люди, и тем много помогали и заслуживают особую

похвалу; я их нанимал и издержал на них пять тысяч пиастров,

единственно надобна была их мне помощь, а теперь, когда

я крепости взял и нужды в них нет, отпустил; Али-паша худыми

своими поступками только довел их до крайности, лишил их

всего имения и принудил их сыскивать всячески пропитание, эти

люди могли бы быть везде полезны и Блистательной Порте

всегда они верны и полезны быть могут.

Федор Ушаков

Я объяснился уже вашему превосходительству в письме

моем, что Али-паша, неприятствуя нам, отказывался и не хотел

более помогать во взятии крепостей Корфу, кроме того, что

прежде прислано от него было по его счету, говорят, будто до

3-х тысяч, но действительно от них, албанцев, было только до

2-х тысяч; он с прочими войсками и турками удерживали только

вылазки французов и не допустили их до ближних деревень,

которые бы они могли ограбить; были также частию при штурме

Сальвадора, но настоящее действие формально производимо на

оной нашими войсками, как только помогали прочие генерально,

так сказать, все большой частию сделано и ежели судить

справедливо приписать должно одной моей эскадре, батарей на

берегу, ot>e работою сделаны и окончены одними моими людьми.

Турки и албанцы за работу ни один человек и никогда не

принимались, даже и орудия все вытащены на гору и поставлены на

места с наших и турецких кораблей нашими же людьми. Весьма

укрепленный остров Видо, взятый штурмом моей эскадры —

кораблями и фрегатами, обложен весь на картечный выстрел

и сбито все с него, так сказать, посеян остров ядрами и

картечью с наших кораблей и фрегатов; повреждения, какие

случились в корпусе кораблей, в мачтах, в стеньгах и реях, — все это

потерпели одни только мы. Что принадлежит после этого до

посылки на остров высадки десанта, оная сделана была с обеих

эскадр, и с турецкой и с нашей, и действовали на острову наши