Нет в истории времени, когда один человек не строил бы преступных планов, а второй пытался если не помешать, то хотя бы найти преступника, чтобы воздать последнему по заслугам. Так и Сыскная Полиция Российской Империи стояла на переднем крае борьбы.
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Глава первая. Сыскные заботы
Апрель с первых дней удивил тёплой погодой, давно не помнили старожилы, чтобы зима сдавалась без боя, уступая весне своё снежное и морозное хозяйство. Солнце начало баловать землю ласковыми лучами и за последнюю неделю на небе не появилось не то, чтобы темной тучки, а простого белого облачка.
Ивана Дмитриевича Путилина, начальника сыскного отделения, соизволил вызвать перед свои светлы очи градоначальник генерал—адъютант Фёдор Фёдорович Трепов. Благо идти далеко не пришлось, находились на одной улице. У подъезда хозяина города при входе стоял привратник в шитом золотом чёрном камзоле, а перед сыскным отделением прохаживался приставленный полицейский, словно отбывал повинность.
В приёмной комнате было на удивление пусто, в одиночестве скучал адъютант градоначальника поручик Степанцов, высокий стройный человек с маленькими усиками на холеном лице и, так не вязавшимся с этим лицом, застенчивой детской улыбкой. Хотя кто близко знал молодого офицера, сказал бы, что это пример того, как бывает обманчива внешность. Жёсткий, требовательный не только к окружающим, но в первую очередь к себе, именно этим качеством он и привлёк внимание Фёдора Фёдоровича.
Поручик поднялся из—за стола и по привычке оправил китель:
– Иван Дмитриевич, я доложу Его Превосходительству о вашем приходе.
Путилину никогда не нравились неожиданные вызовы к вышестоящему начальству, складывалось ощущение какой—то вины, словно мальчишкой залез ложкой в банку с вареньем, все, казалось, бы убрал, а вот с губ стереть не догадался.
– Прошу, – поручик распахнул перед Иваном Дмитриевичем дверь.
Фёдор Фёдорович сидел за столом зелёного сукна, из окон падал яркий свет, и лучи солнца, проходя сквозь стекла косыми колонами, упирались в пол, натёртый до зеркального блеска.
Градоначальник и усами, и причёской, и статью походил на здравствующего ныне монарха, протрёт которого с четырёхаршинной высоты, взирал недобрым взглядом на вызванного по делу начальника сыскной полиции.
– Добрый день, господин Путилин! – Ответил на приветствие Трепов, посмотрев на Ивана Дмитриевича из—под густых бровей, взгляд и обращение по фамилии не предвещали ничего хорошего. – Присаживайтесь, – он даже не указал рукой на стул, как делал ранее.
Усталым движением Фёдор Фёдорович провёл рукой по усам, словно собирался с мыслями, нахмурил брови.
Путилин смотрел на градоначальника, а у самого мелькала шальная мысль, которая посещала в такие грозовые минуты – внебрачный ли сын Трепов германского императора Вильгельма или простые досужие домыслы горожан?
– Иван Дмитриевич, – тон градоначальника сменился и стал не таким металлическим, – я вызвал вас в связи с тем, что сыскное отделение зарекомендовало себя исключительно с хорошей стороны. Государь вами доволен и просил передать свою просьбу, – посмотрел внимательно на Путилина, чтобы вы оказывали помощь губернским властям в запутанных и сложных делах, да, – Фёдор Фёдорович вновь провёл рукой по усам, словно хотел удостовериться, не исчезли ли они с лица, – понимаю, что отделение мало, но в губернии не так часто, слава Богу, происходят преступления, к расследованию которых можно привлечь агентов отделения. Вы уже читали циркуляр господина Тимашева по этому поводу?
– Да, Ваше Превосходительство, в отделении не хватает людей…
– Знаю, знаю, – махнул рукой Трепов, – но пока нет возможности увеличить ваш штат.
– Я…
– Иван Дмитриевич, это просьба Государя и Его Императорское Величество рассматривает проект об учреждении таких же отделений прежде всего в Москве, Киеве, Варшаве и других крупных городах.
– Это…
– Не смею больше вас задерживать, – столь стремительная аудиенция подошла к концу.
Путилин поднялся, кивнул головой и пошёл к выходу. Он был зол в первую очередь на себя – людей и так не хватает, а губернские власти только того и ждут, чтобы ответственность за неумелые действия в расследовании нёс кто—то другой. Типично российская черта, как за почестями, так всех локотками расталкивать, а как делом заняться, ан, смотришь, рядом уже никого нет, разбежались, как мыши по норам. Мог бы, либо депешей, либо циркуляром известить, чертыхался Иван Дмитриевич, только время потеряно, да Бог с ним. Остановился на улице, до двери в отделение десятка два шагов, но шёл медленно, гадая, когда же первая ласточка прилетит из губернии. Дел и так хватало, город растёт, как на дрожжах, а сыскная полиция, как была в составе двадцати четырёх душ, так и осталась. Приходится порой поступать, как приставы, отправлять обратно дела, иначе можно было утонуть в бумагах.
Иван Дмитриевич стоял на улице, потом направился к зданию Адмиралтейской части, где располагалось сыскное отделение. Перешёл через Гороховую, по которой катили экипажи, кареты, спешили люди, кто следовал к Исаакиевской Площади, кто к Красному мосту. Кипела жизнь, шум ни на миг не затихал.
Путилин поднялся в кабинет, расположенный на втором этаже, взглянул на часы, купеческий подарок, немым укором стоявшие в углу. Третий час по полудни, начальник сыскного отделения только сейчас вспомнил, что после визита к градоначальнику хотел зайти в ресторацию господина Дюссо, но возвращаться не хотелось, аппетит был испорчен просьбою Государя, не знаешь, как в столице со всеми преступлениями справляться, а здесь добавлена целая губерния, хотя в ней и не так много совершается злоумышлений, но неприятное чувство подкатило, словно ком в желудке, когда съешь кусок жирного мяса. Иван Дмитриевич поморщился и погладил под рёбрами правую сторону живота, иной раз невозможно было терпеть. Постоял у окна, боль вроде бы отпустила.
Когда голова занята мыслями и текущими делами, так некогда обращать на себя внимания, кажется, все потом, вот завершится вот это расследование, можно и собой заняться. Но нет, появляется новое дело и опять некогда уделить время собственной персоне, так и бегут дни за днями, а за ними года.
Вот и сейчас в очередной раз пришла мысль о покое, в наступившем году исполнится двадцать пять лет, как на службе, смешно сказать, но радовался месту писаря, как манне небесной, ведь никакого образования не было, хорошо, что брат поспособствовал, иначе неизвестно в какую сторону увела бы судьба. Снова поморщился, боль хоть и отпустила, но все—таки, подлая, нет – нет, а кольнёт так, что дух захватывает. Год – большой срок, вытерпеть бы и куда—нибудь в Баден съездить, там говорят и климат подходящий. и воды для желудка полезны. хотя бы полгода подлечиться, а там… Далее загадывать не хотелось.