– Я, – снова начал мнимый Файнштейн.

– Миха, ты уже забыл, что полагается по девятьсот семьдесят седьмой статьи Уложения?

Мужчина тяжело вздохнул.

– Михал Силантич, обещайте мне, что не дадите меня в обиду, и я устрою, что тот самый писец выпишет паспорт и вам.

– Ты можешь на меня положиться.

Жуков, хоть и имел доверие к Файнштейну, но все—таки взял его с собою, чтобы самому переодеться в крестьянское платье. Через час они вернулись на квартиру Михи, там уже была и женщина, с которой Файнштейн сожительствовал. Её—то он и послал за писцом.

– Смотри, если что, – предупредил Жуков.

– Да я, ни в жисть, – положил руку на грудь мужчина, – мне и четырёх дней ареста хватит.

Через полчаса явился толстый господин маленького роста, с отёкшими щеками, раскрасневшимися быстрой ходьбы. Из—под серого картуза, с черным пятном на козырьке, выглядывали две косицы, наподобие кабаньих клыков. Отвисший подбородок поддерживал накрахмаленный воротничок и кожа толстым слоем лежала на нем. Господин цепким взглядом только скользнул по Мише. Но тут же составил впечатление об этом молоденьком пареньке, приехавшем в столицу на проживание без документа.

– Я слушаю, – вместо приветствия произнёс вошедший, словно являлся чиновным лицом большого ранга и не имел возможности тратить попусту время.

– Да я, да мне, – вроде бы как и стушевался Жуков, поглядывая украдкой на пришедшего и соображая, не переигрывает ли он?

– Миха, – повернулся толстый господин к Файнштейну, – документ?

– Филипп, —начал хозяин, – тут вот Миша сбежал…

– Не хочу знать, – замахал яростно пришедший, даже удивительно стало, что он такой шустрый, не взирая на толстую одутловатую фигуру, – тебе нужен паспорт.

– Да, – вроде бы с облегчением сказал Миша.

– Тридцать рублей, – Филипп облизнул ярко—красные губы.

– У меня только двадцать пять, – сконфужено произнёс Жуков.

– Ладно, двадцать пять, – улыбнулся Филипп, видимо, приготовившийся к долгой торговле, – мне надо отлучиться за печатью на полчаса, а ты, – он посмотрел в упор на Мишу, – приготовь водки и закуски, не люблю на пустой желудок дела делать, – и вышел за дверь.

Жуков посмотрел на Миху, который пожал плечами, что, мол, не в его воле. Помощник Путилина погрозил пальцем и выскочил на улицу, чтобы проследить за Филиппом. Тот, в самом деле, жил не далеко и Миша успел заметить дверь, которую, озираясь по сторонам, отпёр писец. На обратном пути, чтобы не тратить попусту время сыскной агент приехал на экипаже, не забыв заскочить в трактир за штофом водки, куском требухи, соленными огурцами, квашенной капустой и пирогом с грибами.

В квартиру к Михе вошли вместе. Филипп покосился на свёрток в мишиных руках, улыбнулся и в предчувствии скорой выпивки сглотнул слюну.

– Прежде, чем приступить к столь важному делу, мне кажется, что стоит подкрепиться, – писец пальцем постучал по пробке штофа.

– Само собой, – обрадовано произнёс Миша, и положив принесённое на стол, потёр руки.

Миха быстро поставил три стакана и несколько мисок, в которые были положены пирог, капуста, огурцы и мясо.

Филипп одним глотком осушил налитые полстакана, толстыми пальцами влез в миску с капустой, схватил её цепкими толстыми пальцами и сунул в рот, блаженно улыбаясь.

– Вот теперь можно и приступать, – он вытер руку о полу пиджака и выудил из бездонного кармана чернильницу, перо, лист гербовой бумаги. – И на чьё имя писать будем?

Жуков, якобы на миг задумался.

– Дак пиши на имя моего приятеля Мишки Жукова из Киевской губернии.

– Можно и на Жукова.

Рука Филиппа каллиграфическим почерком выводила вверху листа:

«Билет» и ниже «За неимением паспортного бланка, билет пишется на гербовой бумаге».

Писец писал с усердием, у него торчал язык между губ и на лбу проступили бисеринки пота. Кончив писать текст, год и число выдачи билета, взял в левую руку перо и улыбнулся:

– Старосты малограмотны, а посему подпись левой, а вот писарь, – он взял в правую руку перо, и чёткая подпись обозначилась на документе, потом достал из кармана жестяную коробочку, из которой извлёк печать и приложил к документу. – Я кончил, где мои деньги?

Миша достал приготовленные двадцать пять рублей и вручил их Филиппу, который послюнявил пальцы и пересчитал поданные купюры, убрал во внутренний карман пиджака.

– Теперь можно снова горло прополоскать, – засмеялся он тонким бабьим смехом, наполнил до краев стакан и также одним глотком отправил в рот, даже не поморщившись.

На выходе из дома Жукова с Филиппом ждали двое городовых, которых предупредила о необходимости помощи женщина Михи.

Писец даже не понял, как его взяли с двух сторон за руки полицейские. Только когда он увидел их, задрожал, словно кинуло в мороз.

– Я, Филипп, сыскной агент, – произнёс Миша, – а это доказательство твоего противузаконного деяния.

– Да я…

– Филипп, итак, как твоя фамилия?

– Иванов, – хмель с писца, как рукой сняло.

– Где ты хранил печать?