– На улице, под деревом, – Филипп от потрясения начал приходить в себя и выдумывать на ходу небылицы.

– Ежели так, – сжал губы Жуков и продолжил, – тогда проедем в дом, – и он назвал адрес Филиппа, плечи которого поникли.

Квартира находилась подвале, чистая аккуратная в шесть комнат. Жуков удивился, когда в нее попал, ни за что не подумал, что с таким комфортом можно обустроить помещение. И не зря, хозяином оказался Дувид Латман, известный, но неуловимый поставщик фальшивых документов в столице, а тут так забыл о безопасности, что попался самым случайным образом.

Пригласив двух понятых, Жуков попросил Латмана выдать все противузаконное, но Дувид уже пришедший в себя только и твердил: «а нету ничего, нету».

– Твоё право, – просто произнёс Миша.

Через час на столе лежали несколько вытравленных паспортных бланков, которые были обнаружены при личном осмотре жены Латмана, а в колыбели, над которой склонилась Сара и не отходила от которой ни на миг, были спрятаны чистые паспорта, на которых стояли печати Виленского, Конвалишского и Ольвиопольских мещанских старост.

– Значит, ничего, Дувид нет. – Жуков указал рукой на стол.

– Недруги подбросили, – сразу же вырвались слова у Латмана и он густо покраснел, видно вспомнил, что совсем недавно за рюмкой водки твердым почерком заполнял гербовую бумагу.

– Ты более ничего выдать не желаешь?

– Так нет ничего, – глазки хозяина бегали по комнате.

– Что ж посмотрим, – Миша прошёлся по деревянному полу и почувствовал, что две доски под ногой дали слабину, – а здесь, – и он распорядился полицейскому принести топор.

Под досками пола ничего не оказалось, ни тайника, ни спрятанных бумаг.

– Вот так вот у честных людей власти полы и курочат, – пробормотала жена Латмана и эти слова так резанули по Мише, что он засопел и начал осматривать первую комнату, словно попал в неё только сию минуту.

– Значит, говоришь, ничего нет, – Жуков подошёл к цветам и взял первый вазон в руку.

– Определенно, Ваше Благородие, жаловаться буду вашему начальству, – возмущалась Сара, искоса поглядывая на мужа, тот сжал до белизны губы, давая жене понять, что, мол, молчи, дура, но женщина продолжала, – вот градоначальнику жалобу отнесу. Будет вам.

Миша взвесил горшок в руках и вытащил цветок с корнем, вазон остался пустым. Сара открыла рот от возмущения, явно намереваясь учинить визгливый крик, но сыскной агент опередил её и вырвал второй цветок, под которым обнаружил две мраморные квадратные плитки со стороной в вершок. На лице Жукова появилась улыбка, дышащая довольствием.

Под следующими ветками нашлись ещё четыре плитки.

– И что здесь у нас? – Миша смотрел на гравированные стороны мраморных плит. – Итак Виленская мещанская управа, а здесь Конвалишская, а вот и Киевская городская управа. А я ни сном, ни духом, что проживающий в столице некий Латман является и старостами, и писарями, и головой управы вышеперечисленных учреждений. Что на это скажешь, Дувид?

Латман покачал головой, с лица давно сошла алая краска, теперь бледные пятна поползли по щекам.

– Дура, – беззлобно и безо всякой интонации произнёс Дувид, – лучше бы молчала.

– Что ж поехали.

За поимку важного преступника Мишу наградили тремястами рублями, он удостоился похвалы Ивана Дмитрича, да дело было не в деньгах, а в том, что Жуков был горд собою, ведь в двух подписях увидел одну и ту же руку, проявил внимательность, которая так нужна сыскному агенту.

Очередной апрельский день, Иван Дмитриевич сидел за столом, в спину начальника сыскного отделения устремил немигающий взгляд карих глаз Государь, стоящий в военном мундире, словно собрался принимать парад. Едва минуло пять часов пополудни – большая стрелка чуть—чуть качнулась вправо, казалось, вместе с Жуковым в кабинет ворвался поток свежего весеннего воздуха.

Напротив Путилина сидел штабс—капитан, повернувший голову в сторону двери, по взгляду Василия Михайловича Миша понял, что Орлов знает о данном Иваном Дмитриевичем задании своему помощнику. Чиновник по поручениям кивнул головой Жукову и отвернулся.

– Проходи, Михал Силантич, не стой, как сирота в гостях, – произнёс бесцветным голосом Иван Дмитриевич, добавил, – и садись, в ногах правды нет.

Жуков сел на свободный стул, стоящий напротив штабс—капитана.

Повисло неловкое молчание, словно Миша прервал конфиденциальный разговор своим невольным вмешательством.

– Н—да, господа, – Путилин барабанил пальцами по столу, – расследование в тупике, топчемся на месте, впереди никакого просвета не вижу. Ходим по кругу, знаем только троих на станции да юношу в пальто. И то, их найти не можем. Чем все—таки порадуете, господа сыскные агенты?