— Вон там, смотрите… идет. По-моему, он!

— Точно, он! — невероятно быстро среагировал и бычок-охранник.

Кондауров стремительно вскочил со скамьи.

«Привет, Гипнотизер!»

Здесь открывается самая тайная тайна человека: чего он больше всего боится.

Теперь его не покидало радостное ощущение маленького праздника. Словно после долгих блужданий наконец-то вышел он к чему-то доброму и на него снизошла сияющая, радужная аура.

Рядом уже были дорогие и милые люди — добродушный главврач с потешной, арбузно-круглой головой, отчаянно рвущаяся из больничных застенков Кострова, костлявый молчун Нефедов и его такой же костлявый дружок Юрка.

Хорошо, даже весело вспоминать их, сидя за полированным столом своей безвестной миру клиники.

Но так бывает: тихая радость долго живет и в траурном обрамлении. Его все сильнее тянуло в ту больницу. А он не мог пойти туда. Не мог.

Одна нагловатая идея давно мельтешила в глубинах сознания. Силилась выбиться наверх, но он сдерживал ее. Осторожно обдумывал. Все боялся очернить, разрушить окружавшую его ауру.

И все же решился, позвонил главврачу. Знакомый голос откликнулся сразу:

— О, это вы? Куда же вы запропастились? А мы вас ждем, ждем. (Сказал кому-то поверх мембраны: «Это тот самый студент!») У меня тут небольшое свиданьице с врачами. Но для вас мы готовы прерваться… Так когда же приедете? Все горят желанием познакомиться с вашим секретным методом внушения.

Приятно расслабленный бурной доброжелательностью, Виктор ответил смущенно:

— Да нет никакого секрета. Просто я, видимо, проникаю в какие-то тайники сознания. И еще: по ходу корректирую свое внушение. Слышу чужие мысли и корректирую.

— Как это «слышу»? — недоверчиво спросил главврач.

— Так же отчетливо, как сейчас ваш голос. После болезни у меня появилась такая способность.

Долгая, многосекундная пауза.

— Это правда? Вы меня не разыгрываете?

— Правда.

— Выходит, что сейчас вы слышите и мои мысли?

— Нет. По телефону это невозможно. Я должен находиться рядом с вами.

— Так вы узнали про мой больной зуб? — заметно поубавилось в голосе главврача восторженности и доброжелательности. — Забавно. Забавно… — И совсем бесцветно прозвучала следующая фраза: — Ну так мы ждем вас.

Вот тут-то и вырвалась наружу та самая наглая идея.

— У меня просьба, — сказал Виктор, — Я взял в аренду небольшое помещение для собственной клиники.

— Забавно, — прозвучало на этот раз с непонятной чиновничьей сухостью.

— Не могли бы вы привезти мне сюда двух-трех больных?

Заданный вопрос испугал самого Виктора.

Опять многосекундное молчание.

— Привезем… давайте адрес… Вот моя замша рвется встретиться с вами. Она все организует.

Через час в безымянную клинику Санина стремительно вошла почтенная дама в круглых дымчатых очках. Она представилась. Бросила на стол блокнот. Села. Закурила. Движения ее были порывисты, речь взволнованно-криклива. Она вся, казалось, была сплетена из нервов.

— Наслышана. Наслышана о вас. Больные скоро подъедут. А я решила чуть пораньше. Хочу поговорить. Не возражаете?

— Конечно, — подавленный ее напором, откликнулся Виктор.

— Я пишу докторскую. — «Без докторской не столкнешь со стула нашего толстяка». — Тема окончательно не сформулирована. А идея примерно такая: современное понимание психической травмы и общие принципы ее психотерапии. — «Какой-то младенец. Эх, зря поехала!»

Проскочившие сквозь словесный строй запретные мысли вызвали у Виктора невольную улыбку.

Она заметила. Спросила удивленно:

— Не одобряете мою тему?

— Ну что вы! — мягко защитился Виктор. — Как я могу не одобрить? Вы — кандидат наук, а я даже диплома врача пока не имею.

— Не скромничайте! — воскликнула она. — Я же все знаю о ваших гипнотических подвигах. — «Может, врет все толстяк? Посмотрим. Меня не одурачишь, милый мальчик».

Неприязнь к этой решительной даме стала перерастать в озлобленность. Поэтому Виктор сразу открылся:

— А я не собираюсь вас дурачить. Задавайте вопросы.

Она пристально поверх очков посмотрела ему в глаза и, видимо, что-то осознав, покорно осела на стуле.

— Значит, вы можете воспринимать мысли людей. — Это был уже не вопрос, это было признание, — А о чем я сейчас размышляю, можете сказать?

«Я ни о чем не думаю… Я ни о чем не думаю…»

Виктор ответил с нескрываемым злорадством:

— Вы умышленно остановили ход своих мыслей и упрямо повторяете: «Я ни о чем не думаю».

— Верно. — Она испуганно, беззащитно сжалась. — Вы правы.