Шрифт:
Но Верочка уже скрылась за воротами, до него только донеслось приглушенное рычание ожившего мотора.
Вернулся в просторный холл первого этажа. Совершенно случайно заметил сидящего под развесистой пальмой Стинга, босого, в махровом халате. Он держал у подбородка граненый стакан. Обезьяньи глазки его полузакрылись в пресыщенной усталости.
— Уходить собрался? — спросил лениво Стинг, шевеля ноздрями.
— Да! — Виктор, как никогда, был настроен воинственно.
— А Пан знает?
— Если понадоблюсь — найдет!
Он повернулся и зашагал к воротам.
«Ноги моей здесь больше не будет! Никогда!» — приказал сам себе строптиво, и тут же огнем опалило: «Вера и Стинг? Да нет, не может быть, не может быть…»
И он побежал по дорожке, стараясь оставить позади дикое предположение.
Глава 10
Бомжи в модных костюмах
Ни один голодный не откажется от тарелки супа и ни один сытый — от признания и славы.
Клокотало бешенство, ладонь ударяла по коленке с капризностью упрямого ребенка. Зачем, зачем он связывается с Паном, Стингом и прочей сволочью? Когда он наконец изживет врожденное преклонение перед грубой силой? Пусть плетут свои интриги, проводят разборки, лезут во власть! Пусть! Их уже не исправишь. Их можно только уничтожить.
Уничтожить? Виктор замер, добираясь до смысла случайно вылетевшего глагола, немого и зловещего, как топор палача. Уничтожить!
И он это сделает! Только надо все обдумать. Успокоиться и обдумать. Он истребит эту бандитскую свору. Он… Именно он.
Страха не было. Была лютая решимость. Но ее тут же смягчило равнодушно-менторское сомнение: «На место этой своры придет другая…» Он еще сопротивлялся: «И ту уничтожить!» Спорить уже не хотелось, когда возник очередной веский довод: «Придет третья…»
Он сдался. И почувствовал: отбесился, размяк, нудной тонкой нотой заныло в нем отчаянное бессилие. Перед кем? Перед чем? Этого не осознавал, лишь ощутил себя маленьким и беспомощным.
Она действительно живая, эта лоснящаяся синей кожей книга, потому что смотрела на него черными буквами насмешливо и укоризненно. Ничего не говорила. Но все было понятно. Виктор даже отвернулся, устыдившись, что не заметил строгого свидетеля своих идиотских душевных мечтаний.
Мессинг прав. Виктор Санин не горошина на подносе — куда повернут, туда и покатится. Ему дано больше, чем другим, и он обязан найти свое предназначение. Будет клиника, не предложенная, как плата за подлость, а своя, собственная. Будет разорено осиное гнездо Пана. Все свершится, но мимоходом, на пути к главной цели.
Он покосился на синюю книгу. А Вольф Мессинг знал свое предназначение? Наверное, тоже не знал. На каждой странице его мемуаров сплошные безответные загадки. Тогда он (Виктор Санин!) продолжит его поиски, начнет с того, чем тот закончил…
Виктор схватил книгу. Она раскрылась на семьдесят пятой странице, где описывались психологические опыты.
Это не было случайностью.
Авторучка набрасывала концертную программу с бешеной скоростью. Несколько раз настырно и резко звонил телефон, но в эти минуты его ничто не могло отвлечь: неистово рождалась первая часть его жизненной цели. Поэтому он в самом конце поставил не точку, а многоточие.
Бережно сложил, опустил на тумбочку синюю книгу, ставшую вдруг для него священной, как Библия для верующих. Набрал на диске умолкшего телефона 09, сказал телефонистке:
— Дом культуры. Любой.
Она не удивилась его просьбе, назвала номер телефона Дома культуры имени Горбунова.
Там откликнулись сразу, будто ждали:
— Директор слушает.
— Здравствуйте. Говорит экстрасенс Виктор Санин. Мне необходимо срочно встретиться с вами.
— Очень приятно. По какому вопросу?
— Скажу при встрече.
— Простите, вы от Росконцерта?
— Нет.
— Хотите арендовать помещение?
— Нет. Надо срочно увидеться.
Твердая настойчивость Виктора, видимо, смутила директора, его изысканно вежливый голос стал деловым:
— Хорошо. Жду вас сегодня с четырех до пяти.
До встречи оставалось чуть более двух часов, когда в дверях возникла Верочка. Как сгустилась из воздуха.
— Это я!
Виктор увидел в ней новую характерную черточку: смеющийся задорный профиль, но отчекань на металле — будет капризное, слегка властное личико. Бешено заколотилось сердце. Она здесь! В подсознании легко пронеслось обидное: «С таким идти по улице… Ха-ха!..» — и пропало: нет, это его обостренное воображение.
— Мне приятно тебя видеть.